Подари мне семью - Алекса Гранд

– Да. Папа готов продать свою долю этому твоему Багирову. Может, увидимся вечером и все обсудим?

– Скину тебе контакты Богдана. С ним обсуждайте.

Выцарапываю из себя грубо и скидываю вызов, понимая, что лечу в разверзнувшуюся под ногами пропасть. Увернувшись от моей ладони, Кира откатывается в сторону и превращается в Снежную королеву.

Не улыбается больше. Сжимает побелевшие губы в тонкую полосу. Старательно поправляет смятый мной воротничок лавандовой блузки.

И это ее отчуждение бесит.

– У нас еще много висяков нерешенных. Не могу ее заблокировать.

Вскидываюсь. Искрю, как неисправная проводка. Оправдываюсь зачем-то и чувствую себя полным идиотом, в то время как Кира скручивает волосы в тугой пучок и ледяным тоном, которым можно заморозить целую реку, сообщает.

– А я у тебя этого и не прошу. Я вообще тебе ни слова не сказала.

– Кира!

– Иди, Лебедев. Мне надо работать.

Глава 30

Кира

– Кир, ты серьезно?

– Да.

Я указываю кивком головы на дверь и демонстративно поднимаю вверх бумажки, прячась за недочитанным контрактом. Листки перевернуты вверх тормашками, буквы расплываются, накатывают глупые непрошеные слезы.

Шмыгаю носом и с силой кусаю губы, чтобы переключиться на физическую боль.

За эти несколько дней я так сильно привыкла к тому, что Никита посвящает нам с Митей все свободное время и остается на ночь в нашей квартире, что забыла о маленьком таком нюансе.

У Лебедева есть законная жена. Которая носит его фамилию. Которая может позвонить ему в любое время суток и будет права. А я нет. Ведь разбирательство в суде пока в самом разгаре, и ничто не помешает Никите отозвать иск, если он вдруг передумает.

Если пресытится нашим общением. Или решит, что все еще любит Дашу.

Каменею от этих мыслей, хоть новая версия Лебедева не дала мне ни единого повода в нем усомниться, и отшвыриваю в сторону договор. Черная ревность опутывает щупальцами сердце, наполняет горечью рот и отравляет злобой все существо.

Эгоистично, но я до дрожи в конечностях хочу, чтобы Никита обрубил все контакты с Дарьей и ее семьей. Не отвечал на сообщения, не срывался никуда по первому звонку и стер все, что когда-то их связывало.

– Обедать в кафе пойдешь?

Не замечаю, как стрелка настенных часов доползает к двум, и вздрагиваю, стоит Лебедеву снова оказаться в поле моего зрения. Без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами он заполняет собой все пространство и рассматривает меня так пристально, что перехватывает дыхание.

Со мной что-то не так? Тушь потекла и прочертила черные дорожки на щеках?

С трудом удерживаюсь от того, чтобы не достать зеркальце и не проверить предположение, и выталкиваю короткое нейтральное.

– Нет.

– Превосходно. Значит, поедим здесь.

Только сейчас обнаруживаю здоровый бумажный пакет у Никиты в руках и с толикой любопытства наблюдаю за тем, как он сдвигает в сторону монитор моего компьютера, убирает папки в стоящий за моей спиной шкаф и возвращается, чтобы выложить на стол контейнеры с солянкой, пюре, куриными отбивными и салатом.

– Проголодалась?

– Нет.

Кривлю душой из вредности, но мой желудок тут же меня подводит. Громко урчит при виде всего этого великолепия и не оставляет шанса отказаться.

– Проголодалась.

Ухмыляясь, делает правильный вывод Лебедев и размещается в кресле напротив. Распаковывает свою порцию, пока я скольжу оценивающим взглядом по его переносице, и вообще ведет себя так, как будто мы с ним не спорили на повышенных тонах каких-то пару часов назад.

И эта его непрошибаемая уверенность бесит и восхищает одновременно. Он совершенно точно не допускает мысли, что я могу выставить его в коридор или вылить ему на голову солянку.