Подари мне семью - Алекса Гранд

Застыв посреди комнаты, шепчет Кира, а я не могу перестать на нее пялиться. Счастливая, восторженная, с блестящими серебристыми омутами, она вытесняет все остальные образы и отвоевывает еще кусочек моего сердца. Хотя оно и так всецело занято ей.

Крутится на носочках вокруг себя, впитывает окружающее нас волшебство и раздает столько света, что, кажется, за окном не вечер – день.

– Проголодалась? Поужинаем?

– Да!

С трудом отрываюсь от созерцания своей принцессы, хоть хочется прижать ее к себе и никуда не выпускать, и наскоро переодеваюсь. Меняю костюм на более демократичные джемпер и джинсы и сам пропитываюсь этой неповторимой атмосферой.

Здесь даже изъясняться хочется высокопарно. Пощеголять знанием классической литературы, зачитать наизусть строки о творенье Петра, произвести впечатление на спутницу.

– Нам, пожалуйста, два бокала Просекко, сырную тарелку и два круассана с лососем.

Отпустив официантку, я помогаю Кире укутаться в мягкий терракотовый плед, потому что на крыше достаточно свежо, занимаю место напротив нее и не могу сдержать радостного смешка.

– Пить здесь чай – преступление.

– Определенно.

Мазнув кончиком носа по пушистой ткани, соглашается Ильина и продолжает затмевать все и всех. Ничего толком не вижу. Ни других гостей, расположившихся поодаль. Ни открывающейся панорамы. Ни чужих рук, откупоривающих бутылку и разливающих вино.

Только на ней зациклен. Ей одержим. На ней повернут.

Топит меня в чувстве, глубину которого я не мог и предположить. Расщепляет на атомы и собирает вновь. Трансформирует в какого-то нового Лебедева, для которого не существует ни границ, ни лимитов, ни чужого мнения.

– Скажи, что все это не кончится здесь. В Питере.

Дотронувшись до моего запястья, спрашивает Кира, а я не сразу соображаю, о чем она говорит. Мотаю головой и роняю глупое.

– В смысле?

– Скажи, что сказка продолжится и в Москве. Что ты никуда не уйдешь. Что будешь заботиться о нас с Митей. Что мы возьмем отпуск и отправимся куда-нибудь втроем.

Лихорадочно тараторит она и вряд ли понимает, что разматывает нутро этими фразами. Жжется что-то огненное за грудиной, колет. И заставляет ловить ее прохладные ладони и подносить ко рту, чтобы согреть своим горячим дыханием.

– Я буду рядом. Обещаю.

Не медля ни секунду, высекаю твердо, и эти слова отщелкивают какой-то спусковой крючок. Потому что спустя полчаса мы расплачиваемся, торопливо покидаем крышу и неловко вваливаемся в номер.

Сшибаем что-то по пути. Спотыкаемся. Но все равно не можем отлепиться друг от друга.

Кирины пальцы проскальзывают под мой джемпер и пересчитывают кубики напрягшегося пресса. Мои губы прихватывают пульсирующую жилку на ее шее. Зубы царапают нежную кожу.

Запускаем необратимый процесс. Одежда улетает куда-то на пол. Температура в комнате неумолимо растет. Шкалит и градус абсолютно нездорового влечения.

– Я тебя до Луны и обратно. Слышишь?

– Слышу.

Обезумевшие, падаем на кровать. Сминаем простыни. Приникаем друг к другу.

Я в нее до краев. Она в меня дико.

Дышим шумно и часто в унисон. Изучаем каждый миллиметр тела. Вспоминаем, как это принадлежать кому-то без остатка.

Только с ней на разрыв. Только с ней до осипших связок. Только с ней до слепоты, когда меркнет все, кроме шальных серых глаз.

– Я тебя не отпущу, слышишь? Даже если гнать будешь, никуда не уйду.

– Не отпускай.

Тарабаню Кире жарко в макушку. Конечности до сих пор шарашит мелким тремором, и мне стоит огромных усилий, чтобы расцепить дрожащие руки и позволить своей принцессе вяло сползти в кровати и спрятаться в ванной.

– Я люблю тебя! Слышишь?

Кричу ей вдогонку и уже скучаю. Дурак, наверное. Но счастливый дурак.

Растягиваю уголки губ в сумасшедшей улыбке, раскидываю руки в стороны и сам не могу объяснить, почему отвечаю на поздний звонок с незнакомого номера.