Ежевичная зима - Сара Джио (2014)

Передо мной снова был маленький Дэниел. Я видела его таким, каким видела его когда-то Вера. Мягкие пухлые щеки вместо морщин. Белокурые локоны вместо седых прядей. Яркие голубые глаза, не потускневшие с возрастом.

Уоррен взглянул на меня.

– Это кафе, – медленно спросил он, – его собираются снести?

– Мне очень жаль, Уоррен. Доминик его продает. Он вынужден это сделать…

– Сколько ему предложили?

– Простите?

– Какую сумму ему предложил застройщик, который хочет купить кафе?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Доминик не сказал.

– Я ее удвою.

Я расплылась в улыбке.

– Правда, Уоррен? Вы действительно это сделаете?

Он тоже улыбнулся.

– Я же не могу позволить им уничтожить дом моего детства, верно? И разве молодой человек не говорил, что его семье нужны деньги? Пусть старые деньги Кенсингтонов пойдут на благое дело. – Он оглядел маленькую комнату. – Да, этот замечательный молодой человек сможет оставить все как есть. Я ничего не стану менять. – Глаза старика затуманились. – Кроме одного.

– И что же это?

– Название. Кафе будет называться «У Веры».

– О, Уоррен! – воскликнула я, крепко обнимая его. – Она бы так вами гордилась!

Я в последний раз взглянула на письмо Веры, и мое внимание привлекли несколько строк в самом низу страницы. Постскриптум. Я его почему-то не заметила.

– Подождите, – торопливо проговорила я. – Я кое-что пропустила.

P.S. Дэниел, не забудь Макса. Я нашла его в снегу. Он по тебе скучал.

Я удивленно посмотрела на Уоррена.

– Макс?

Уоррен был изумлен не меньше моего. Он снова сунул руку в тайник, на этот раз чуть глубже. Спустя мгновение он вытащил плюшевого мишку, потрепанного, с потертым бантом из голубого бархата.

– Макс, – произнес Уоррен, поправляя пыльный бант. – Я уронил его в ту ночь, когда она пришла за мной, – его подбородок задрожал. – Она не позволила мне вернуться за ним.

– Джозефина?

– Да. Я все время думал о том, как ему холодно в снегу. Было ужасно холодно.

Я положила руку ему на плечо.

– Ваша мать нашла его и сохранила для вас. Она знала, что вы вернетесь домой.

Уоррен поднялся на ноги, обнял мишку, прижался лицом к его мордочке, просунул палец под ветхую ленту, как, должно быть, делал в детстве. Это была всего лишь ткань и набивка, грубо сшитая игрушка. Но для Уоррена этот плюшевый мишка был дороже всего его состояния.

– Я подожду вас на улице, – шепнула я, давая ему возможность побыть одному. Я чувствовала, что старику это необходимо. – Мы сможем уехать, когда вы будете готовы.

Он кивнул, и я спустилась вниз, в кафе. Доминик стоял с засунутыми в карманы руками и застенчиво смотрел на меня.

– Мне так жаль, что…

– Пожалуйста, не извиняйся, – остановила его я. – Все произошло так, как должно было произойти. Кстати, когда Уоррен придет в себя, он был бы рад кое-что с тобой обсудить.

– В самом деле? – удивился Доминик.

Я улыбнулась и направилась к двери. Доминик с сожалением смотрел мне вслед.

– Прощай, Доминик, – сказала я, распахивая дверь и выходя на улицу. Скоро подъедет Этан. Мы начинаем новую – лучшую – главу нашей жизни, и от этого предчувствия сердце мое замирало. Сквозь ветви деревьев пробивалось солнце, и я заметила зарянку, замершую возле моих ног. Отважная, не испугавшаяся моего присутствия птичка смотрела на меня, склонив головку набок. Я не сразу увидела ее гнездо в нескольких шагах от меня, упавшее на тротуар и превратившееся в кучку веточек и кусочков мха. Из единственного голубого яйца с треснувшей скорлупой вытек желток.

Бедняжка. Она потеряла свое дитя, как когда-то Вера потеряла своего сына и – я глубоко вздохнула – как я потеряла ребенка. Это несправедливо. Это трагедия. Но такова жизнь.