Через неделю после нашей первой ночи Вадим признался мне, что, кроме машины, у него ничего нет. Немного денег – но и те у нас закончились быстро. Мы снимали номера в разных отелях, пока не нашли подходящую по цене для аренды клетушку в блочном доме, которая и стала нашим временным пристанищем.

Он научил меня воровать.

Как красиво отвлечь внимание и утащить кошелек из кармана прохожего, как поесть в ресторане и не платить, как вскрывать замки и прочим рисковым трюкам. Через полгода я неплохо разбиралась в психологии жертвы и легко понимала, когда человек мне уже верит и готов обмануться.

Вадим обещал помочь мне забрать брата, но постоянно откладывал вопрос на потом – вот единственное, что омрачало жизнь. Его мысли занимали крупные аферы, а духу провернуть такую у него пока не хватало (как и возможностей), но он усиленно готовился.

Я устала слышать, что скоро мы сорвем большой куш. Начались ссоры. С криками. Драками. Но мы мирились – дико и остервенело. Так, что соседи стучали по батарее.

Мы могли сутками не выходить из квартиры. Лежали, курили, смотрели телевизор. Мечтали. Мы были очень близки, иногда казалось, что мы одной крови и сплетены навечно и очень туго нашими клятвами, безудержным сексом и риском. Но я всегда знала, что Майор не может принадлежать кому-то одному – он, как песок, вечно утекал сквозь пальцы, когда ему того хотелось.

Я постоянно боялась, что ему наскучит со мной. Никогда не могла полностью расслабиться и ждала чего-то плохого – потому что раскусила его натуру. Места себе не находила, когда он пропадал. Знала, что такому, как он, ничего не стоит нагнуть любую понравившуюся телку. А потом он вернется ко мне, такой чистенькой, и будет снова клясться в любви и трахать бесконечно долго, пока не попрошу пощады. И продолжит издеваться, даже когда буду умолять все прекратить.

Не представляю, какая это стадия унижения или неуверенности, но я спешила сделать ему минет, когда у меня начинались месячные. Боялась, что он не выдержит и пойдет к другой, чтобы удовлетворить похоть. Знала, что Вадим никогда не будет верен мне. Что придется делить его с воображаемыми и вполне реальными женщинами, которые сбегались к нему, стоило только поманить пальцем. Задыхалась от ревности. Но все равно не могла вообразить, что мы когда-нибудь расстанемся, и он перестанет быть моим.

Он стал для меня семьей. Да чего уж там – целой вселенной. Но вряд ли бы кто это понял.

Я была одинокой, потерянной девочкой, а он заменил мне отца. И друга, и мужа, и любовника заодно. Он был моим воздухом. Самым родным, любимым, единственным. Я смотрела на него преданной собакой, готовой умереть за него, душу отдать. И так прошли два самых счастливых и одновременно невыносимых, взрывомозговыносящих года в моей жизни.

Пока все не закончилось.

Знаете такую старую разводку? Девушка знакомится в баре гостиницы с мужчиной, они выпивают, смеются, идут в его номер, а когда парочка уже полураздета, врывается «ее бывший» и начинает угрожать? Так вот, это стало нашим коронным номером. Мужики велись на меня, как наивные школьники, а при виде взбешенного Вадима, ворвавшегося в номер, готовы были расплатиться чем угодно, даже собственной задницей.

Забрав бабки, мы в спешке удалялись и не волновались, что жертва заявит в службу охраны или полицию. Выбор всегда падал на развратных женатиков, которые не хотели предавать огласке свои «подвиги».

Мы бурно праздновали наши победы. Катались, пили, занимались сексом. Я знала каждую татуировку на его теле и обожала рассматривать их перед сном. И в тот роковой вечер медленно водила пальчиком по груди Вадика, пока он не сказал:

– Познакомился сегодня в баре отеля с девушкой.

Я вопросительно посмотрела на него. Знакомый блеск в глазах внезапно насторожил.

– Какой девушкой? – спросила тихо.

– Короче, сама она – ни кожи, ни рожи, но ее папаша рулит несколькими крупными предприятиями.

Я улыбнулась: