Первокурсница - Жасмин Иванова (2021)

Думаю, где сейчас Влад. То и дело перед глазами мелькает картинка красотки-искусительницы из его телефона. Загорелая, гладкая кожа на фоне ослепительно белых кружев. Пухлые губы, пышная грудь. Четвертый размер, не меньше! Чем они сейчас занимаются? Стараюсь об этом не думать, но не получается. Никогда не ревновала, но сейчас места себе не нахожу.

Десять сорок. Влада нет. Сэм просит карты и показывает карточный фокус. Находит загаданную мной карту. Натянуто смеюсь и хлопаю в ладоши. В горле пересохло. Отпиваю глоток сока.

Быстрый взгляд на часы. Десять сорок семь. От тревоги щемит в груди. Движение секундной стрелки на настенных часах тугими, пульсирующими щипцами сжимает виски. Марика перехватывает мой взгляд и спрашивает:

— Эй, подруга! Признавайся! Нам Влада ждать или как? Вы же еще вместе? Не расстались?

В ответ нахожу силы улыбнуться и мотаю головой. Жалкая, кривая ухмылка выходит, наверно.

Марика сочувственно пожимает мне руку и принимается болтать о себе. Кажется, хочет отвлечь от печальных мыслей. Рассказывает про то, как на последних соревнованиях по фри файту завалила всех парней в своей весовой категории. У судей там чуть глаза из орбит не повылезали. Не говоря уже о самих спортсменах. Городские снежинки! А попробовали бы они на себе много лет мешки с картошкой на хуторе таскать! Или куриц, убегающих от супа, ловить. Или быка на ручную случку вести. Или на лошади скакать. Тогда бы их нипочем не завалить было после трех лет занятий!

В одиннадцать тринадцать в прихожей щелкает замок. Это Влад, больше некому! Волна облегчения накрывает с головой, смывая подступавшую тесным кольцом панику. Вскакиваю из-за стола, несусь к нему. Алчно вглядываюсь в его родные глаза. Пытаюсь по ним прочитать: было или не было? От сомнений нутро разрывает на части.

Влад подходит вплотную. От него веет морозом и свежестью. Еще нежностью, силой, надежностью. Обхватывает меня рукой, своими губами к моим прижимается. Жадно, настойчиво, по-хозяйски целует. Последние сомнения в пепел сжигает. Так никто не целует, только-только с другой утолив свой голод.

Успокоившись, отстраняюсь. Спрашиваю:

— Где ты был?

— Закрывал долг. В Новый год не хотелось старые недоделки тащить. Это все, что тебе надо знать, — отвечает он. И я ему верю.

Садимся за стол. Суечусь вокруг любимого. Подкладываю в его тарелку горы салатов, мясо, овощные нарезки. С удовольствием, наблюдаю, с каким аппетитом он ест. Наконец, напряжение спадает и атмосфера наполняется праздником. Ровно в полночь мы вчетвером торжественно поднимаем бокалы. Влад произносит:

— Пусть в Новом году наша и ваша (быстрый взгляд на Сэма и Марику) любовь расцветет полным цветом. А все старое и отжившее останется в прошлом!

На его словах ощущаю небольшой укол тревоги. Я-то Макса давно в прошлом оставила. Но оставил ли он меня, нас? Нехорошее предчувствие нарастает. Злюсь на себя. Расслабься, дурочка! Не порти себе праздник дурными мыслями!

Слышатся выстрелы фейерверков. Одеваемся, чтобы бежать на улицу, любоваться россыпью огней. Марика собирается первой, по-армейски быстро. Сэм очень некстати отправляется в туалет. Влад теперь со скоростью черепахи одевается. Неудобно, когда одной рукой все приходится делать. А помогать себе он позволяет редко. Этот вывих — единственная неприятность, которую он с собой из старого в новый год прихватил.

Одевшись, залезаю в сумочку, но ключей найти не могу. Вспоминаю, что я сегодня мусор выносила и где-то на кухне их оставила. Ношусь между столов, шкафы открываю, повсюду пропажу ищу. Кричу:

— Секунду! Сейчас ключи найду только и пойдем! Ура! Салюты!

Слышу, как щелкает дверной замок. Это Марика устала ждать, наверно. Жарко здесь стоять, решила нас на улице подождать. Через минуту нахожу потерявшуюся связку в кухонном ящике с вилками и ложками. Как они там оказались? Хватаю их в кулак и бегу на выход.