Я ещё пыхтела какое-то время, минут десять не больше, пока собиралась. Потом вспомнила, что у Вовы пистолет, таким, если в упор, и в глаз, например, то можно и убить. И я неслась, вниз по лестнице быстрей, чем убегала от припадочного Эдика. И это, прихватив с собою деревце, горшок у него тяжёленький, таким отоварить можно неплохо. Бежала и представляла себе кровавые картины, ну точно мозгами поехала. Выскочила из здания, судорожно оглядываясь по сторонам, ища как минимум двух сцепившихся мужиков. Но нет, Смолина не было как корова языком слизала. И его самого, и его Вольво. Зато Вова стоял у моей машины и курил. Даже руки не сбиты. Лицо целое. Подбежала к нему, с облегчением в душе.

— Ну как? — уставилась на него, словно он моя последняя надежда на спокойную и счастливую жизнь без Смолина, и кроме него родненького больше некому меня защитить.

— Всё хорошо Настёна. Всё хорошо. — с таким же облегчением прижал меня к себе, выдыхая дым в сторону.

— Я кабинет опять не закрыла. Бежала тебя спасать, думала ты его застрелишь, тебя посадят. — хотела вручить Вове деревце, но он не взял.

— Давай ключи, я сам закрою. — открыл мне машину с пассажирской стороны, я села в уже нагретый салон.

Меня правда морозило, но уверения Вовы помогли успокоиться. Я ему верила, по-настоящему. Сидела в машине, перебирала пальцами сочные листочки и так же в уме перебирала людей, которым могла бы так доверять, как ему. Даже Марина с Артуром в итоге встали в очередь за Вовой.

— Я тут подумал, — сказал Вова, сев за руль, — С мамой позже тебя познакомлю. Тебе вообще отдохнуть было бы хорошо. Бледненькая ты у меня. — он провёл тёплой и пахнущей табаком рукой по щеке, и я прижалась к ней пронзаемая приятной дрожью.

— Я всегда такая. Не липнет ко мне загар.

— Да, конечно, если ты не загораешь никогда, с чего бы он к тебе прилип? — посмеиваясь над моим заявлением, Вова выехал с парковки, и мы поехали уже не ко мне домой.

Он отвёз меня к себе. Пока готовил ужин, я ему помогала и с интересом разглядывала стены гостиной что была соединена с кухней. По стенам изумрудного цвета плотно висели картины. Одна интересней другой, я словно в галерею попала. Много картин, связанных именно с морем. Тем удивительней был тот факт, что Володя застрял в городке, где моря нет и в помине.

— Скажи, ты художник? — спросила у Володи, он с улыбкой, очень быстро резал картошку мелкими ломтиками.

Прям как заправский шеф-повар.

— Любитель. — ответил хитро, а меня потянуло к нему.

— Ты только не смейся, — повисла у него на шее, заставляя оставить картошку и нож.

Вот приспичило мне именно сейчас сказать о своих чувствах, просто бились они через край, как морские волны с картин.

— Над чем? — осторожно спросил меня, словно понимал, что я ему скажу, возможно слышал мой разговор на повышенных тонах со Смолиным, моё признание в любви.

— Я хочу сказать тебе... — снова затормозила, прям не верилось, признаюсь в любви.

— Я слушаю Настёна, не опускай глаза, пожалуйста. — приподнял голову за подбородок, чтоб не пялилась в пол.

— Я люблю тебя. — сказала и задохнулась, лицо словно в духовку сунули, а остальное тело побывало в ледяной проруби, — Это глупо да? — спросила его, но недоговорила в чём глупость.

Глупость была, наверное, в том, что всего два дня прошло. Но что эти два дня? Мы, по сути, семь лет уже вместе, он всегда был рядом, я давно его любила, неосознанно, а сейчас осознала.

— Это прекрасно!

Он выключил плиту, целуя, утащил меня в спальню, чтоб там накрыть волной нежной страсти.

24