— Странно, я ведь никого еще не пропускала. Значит, существуют другие порталы.

— Странно совсем другое. Ни один уважающий себя магистр не позволил бы притащить сюда ребенка, а затем продавать его в рабство.

— Почему именно магистр? — поинтересовалась Рима.

— Только очень сильные маги могут открыть порталы в другие миры, это очень затратно, а других меж мировых порталов нет.

— Есть или нет, но факт налицо, — парировала я, указывая на работорговца.

Пока мы разговаривали, начались торги.

— Идем отсюда, — предложил Пако.

— Что?! — воскликнула Рима, явно не веря своим ушам.

— Все равно мы ничем не сможем ей помочь, — Пако взял ее за руку.

— Давай всех разгоним, — предложила я.

— Как ты себе это представляешь?

— Ты же у нас помощник магистра и уважаемый маг, — напомнила я ехидно.

— Это в своем мире!

— Тогда, что ты предлагаешь? — уперла руки в бока и уставилась на него.

— Всех не спасешь.

— Не спасу. Но сделаю хоть что-то для одной маленькой девочки.

— Последний шанс купить себе рабыню! — голосил аукционер. — Посмотрите, это хорошая инвестиция. Кто даст восемьдесят пять зведов? — он выжидающе оглядел толпу. — Восемьдесят зведов раз…

— Пако, что такое зведы?

— Местные деньги.

— Восемьдесят зведов два…

— Во…

— Восемьдесят пять, — выкрикнула я, прервав аукционера.

— Кто предложит больше?

— Ты что творишь? — прошипел мне в ухо Пако. — Зачем тебе рабыня?

— Как ты можешь так говорить? — вмешалась Рима. — Она спасает ее от печальной участи.

— Восемьдесят пять зведов раз…, восемьдесят пять зведов два… восемьдесят пять зведов три… Продано странно одетой девушке!

Мы с Римой обнялись, завизжали и запрыгали от радости. Ура! Я выиграла аукцион.

Я зажмурилась и мысленно произнесла: «Мне надо восемьдесят пять зведов».

Засунула руку в карман и достала оттуда заветные бумажки. Подошла к продавцу, он как будто прятал от меня глаза. Может, мое отношение к происходящему написано на моем лице? Подала ему деньги, он мне — бумагу, что я владелица рабыни. Документом язык не поворачивается назвать. Вот не подумала бы, что на это и официальный документ дают. Затем мне вручили конец веревки, которой была связана девочка. Ужас, что за мир здесь такой?! Едва я глянула на веревку, во мне поднялась злость. Захотелось ее разорвать, схватить бедное дитя на руки, обнять покрепче, скорее бежать из этого мира подальше и больше никогда не возвращаться. Ни за что!

— Пако, развяжи девочку.

А у самой ком в горле, в глазах слезы. Кто допустил такое обращение с детьми? К животным и то лучше относятся.

Пако развязал и отбросил веревку в сторону, как нечто мерзкое, что и в руках противно держать. Я его очень даже понимаю.

— Как тебя зовут? — спросила присев перед малышкой.

— Джерада, — ответила она, недоверчиво смотря исподлобья.

Бедное дитя. Как она может доверять взрослым, когда с ней так поступили? Неизвестно, что до этого ей пришлось пережить.

— Я Сандра, а это Рима и Пако, — как можно дружелюбнее представила друзей.

— Идем скорее отсюда, не хочу здесь задерживаться ни на минуту, — предложила, беря ее за руку, желая скорее покинуть негостеприимный мир.

Солнце уже не палило. Нас не мучила жара, зато меня мучили невеселые мысли о судьбе маленькой Джерады. Знаю, что поступила импульсивно, взяв на себя ответственность. Но я не могла оставить в этом мире малышку.

Вот только теперь, по пути назад, меня одолевали сомнения. Как воспитывают детей, заботятся о них? Я ж ничего не умею.