– Симочка, сделай укольчик братику. И обязательно отрежь ему колбаски. Он всегда так переживает, когда ему укольчики делают, – ласково сказала мама, тревожно поглядывая в сторону коридора. – Мне он уже не дается. Может быть, Симочке разрешит…

– Запомните меня такой, как сейчас! Молодой, красивой, с двумя глазами… – тоскливо отозвалась я, нехотя поднимаясь с дивана.

– Ну зачем ты так? – с укором спросила меня мама. – Клепушка так по тебе скучал… Он всегда так оживляется, когда ты приезжаешь. Даже ходить начинает! Бывало, я принесу его сюда, покажу твою фотографию, а он смотрит на нее, смотрит… Я ему говорю, давай, мол, я тебя на холодильник отнесу, а он не хочет…

– Это он порчу наводит… – буркнула я, идя в коридор. Кот валялся на полу и орал благим матом, требуя, чтобы его отнесли к лотку.

Через пять секунд раздался еще один глухой удар и душераздирающий кошачий крик, и кот пулей бросился к маме, а я, как заслуженный мануальный терапевт, прихрамывала следом за ним.

– Вот видите, как укольчики помогают… – вздохнула мама, глядя, как пациент забился под ее кресло.

Н-да… У меня от этого укольчика чуть нога не отвалилась.

– Симочка у нас готовит плохо… – вдохновенно и щедро делилась мама подробностями моей биографии. – Она вообще готовить не любит… У нее когда-то хомячок был. Маленький комочек шерсти… Друзья подарили… Он продержался ровно два месяца, а потом осенью лег и больше не двигался… Умер… От голода… Сима его похоронила… Нет, я ни на что не намекаю… Может быть, вам повезет больше, чем этому бедолаге.

Опа! Мама – и на вы? У меня такое ощущение, что меня сейчас за ручку забирают из детского садика, а я стала невольным свидетелем разговора воспитательницы и родителей.

– Мама, может, не надо? – Я чувствовала, что маму уже не остановить.

– А потом она узнала, что хомячок не умер, а просто впал в спячку… – продолжила мама, считая своим долгом подготовить своего зятя морально к возможным последствиям столь скоропалительного решения. – И тогда она купила себе нового… Но и тому не повезло. Симочка у нас всегда хотела стать доктором. По биологии у нее была пятерка. В детстве она доставала медицинский справочник и читала вслух… Ее любимыми болезнями были экзема и саркома. И вот однажды она тискала хомячка и обнаружила опухоли. Она позвонила мне, но я была занята, поэтому не могла ответить. У меня как раз были пациенты… Симочка решила действовать самостоятельно. Сначала Сима прижгла опухоли йодом. Потом помазала мазью «Звездочка», а затем разогревающей мазью «Финалгон». Хомяк окончательно занемог. И тогда Сима поняла, что хомячку может помочь только срочное хирургическое вмешательство…

Мой супруг в этот момент превратился в само внимание. Он смотрел на мою маму с таким неподдельным интересом, как Киса Воробьянинов на свою тещу, когда та повествовала о том, как зашивала фамильные драгоценности в фамильный гарнитур.

– Вооружившись маникюрным набором, Симочка взялась за операцию… – продолжила мама, отхлебывая чай. – Она побрила живот хомячка моей бритвой, сумела лезвием надрезать и выдавить одну опухоль. Руки она предварительно продезинфицировала спиртом. Кровь удалось остановить прижиганием. Она раскалила чайную ложку и прижгла вавку. Вторую опухоль она удалить не успела… Пациент скончался… Судя по тому, что на столе остался йод и бинт, Симочка боролась за пациента до последнего!

– А хомячок был самцом или самочкой? – поинтересовался мой муж, протирая запотевшие очки.

– До операции? Или после? – деликатно уточнила мама, показывая фотографию хомячка-покойничка. Он тоскливо смотрел на нас глазками-бусинками, как бы предчувствуя свою безвременную кончину на кухонном столе.

– Мама! – возмущенно заявила я. – Может, не надо рассказывать такие вещи! Я действительно свято верила, что спасаю хомяку жизнь, а в качестве анестезии дула на вавку!