Чужая боль - Нидейла Нэльте (2018)

— Ну, те, кто с рождения, но ни к чему не приспособлены или плохо обучаемы. У них обычно дорога или в прислугу, или в постель, или на какие тяжёлые работы, вроде добычи руды. Есть ещё те, которые стали рабами уже в сознательном возрасте. С ними больше всего хлопот, не понимаю вообще, зачем такие нужны. Ну некоторым, знаешь, нравится… укрощать, что ли.

Она пожимает плечами, и пока остаётся расположена к беседе, интересуюсь:

— Наверное, элитных чаще других на волю выпускают?

— На волю? — удивляется Свелла. — Зачем?

— Ну… — теряюсь. — Дают же вольные… за хорошую службу, к примеру?

— Не знаю, — отзывается, — у нас не дают. Я вообще подозреваю, что этот пункт написали или откопали где-то в старых законах только для вступления в Альянс.

Вот оно что, думаю. Но не перебиваю — слушаю.

— Какой смысл их отпускать, они всё равно ничего не умеют? Будут делать то же самое, но за деньги, так у хорошего хозяина элитные рабы и без того ни в чём не нуждаются, некоторым даже на личные нужды кое-что перепадает, разрешено в браки вступать… Те, которые не приспособлены, вообще не выживут, куда им дорога?

— Ну да, наверное, — соглашаюсь. — А третьи?

— Ты что?!

— Я, наверное, наивные вопросы задаю, — смущаюсь.

— Не то слово. Глупые, я бы сказала. Тем, кто раньше были вольными, никто и никогда свободу не даёт!

— Это запрещено?

— Да нет, не то чтобы. Просто это неразумно! Он прежде всего начнёт мстить хозяевам. Если не сломался окончательно. Насколько я знаю, даже когда вольные были подписаны на другой планете… такие долго не проживали.

— Почему? — говорю наивно. Пожимает плечами:

— А ты как думаешь?

Думаю, неужели у местной верхушки настолько лапы длинные.

— Ну если они так опасны, не пускали бы их на Тарин и дело с концом, — выдаю.

— Понимаешь, Ямалита, если рабы будут знать, что у них нет выхода, то перестанут быть такими строптивыми. А если будут знать, что свобода реальна, то их вообще невозможно станет усмирить. Ну половину как минимум. Говорю же, не понимаю, для чего их вообще рабуют.

Слово-то какое, думаю. Рабуют. Очень хочется спросить, не противно ли ей так рассуждать, но Свелла выглядит как человек, искренне верящий в то, что говорит, и не видящий в этом ничего ужасного. Воспитание, убеждаю себя. Окружение. Но ведь не такая уж плохая девочка…

Подъезжаем, разговор прерывается. Вот тебе и первая информация, агент Там, мы-то думали, что рабы делятся на легальных — проданных на Тарине — и не легальных, то есть со всех других планет, где нет официального разрешения. А тут, оказывается, куча своих слоёв и понятий. И что-то мне так не хочется в это всё закапываться!

Ладно, в конце концов, меня же не к рабам определили, а к высшему свету. Переживу.

Мне повезло, мы попали не куда-нибудь, а к самому Корнелю. Дом у него, конечно, не чета не то, что моему — а, наверное, и вообще большинству особняков Галактики. Огромный участок на берегу океана, белые стены, зеркальные высокие окна — столько стекла, дух захватывает, бассейны, фонтаны, беседочки, летние павильоны, веранды, и много-много перетекающего пространства.

По территории ходили какие-то огромные животные, похожие на леопардов. Меня уверили, что они не опасны, но не хотелось бы попасть сюда ночью тайком.

Высшее общество уже собралось в огромной гостиной, у которой отсутствовала одна стена, благодаря чему пространство перетекало в прекрасный уютный парк с бассейном. Свелла представила меня аристократам, Корнель радушно пригласил быть гостьей, его восемнадцатилетняя дочка Олинка радостно трясла мою руку и что-то щебетала, я вкратце рассказала свою историю, сбиваясь и комкая фразы, прекрасные дамы пожалели, пообсуждали мужчин на других планетах, поговорили о том, что везде не мешало бы учредить матриархат, а после благополучно забыли.