Взрослые игры - Тереза Тотен (2017)

Первые дни, пока шла охота, я пыталась не ошибиться. До головокружения знакомый ад: куда идти, кто есть кто, как не облажаться в новой школе – и так далее, и тому подобное. Но я умею сосредотачиваться и так, как не каждому по силам. Множество девчонок были изучены и отвергнуты. Слишком правильные, слишком обыкновенные, слишком сдружившиеся или будто отмеченные «поцелуем смерти»[1] – отвергнутые всеми, хотя на первый взгляд они ничем не отличались от прочих. Я чувствую разницу. Прежде чем попасть сюда, я обработала большую часть старших классов в самых лучших частных школах для девочек. Я была стипендиаткой, пансионеркой. Девочкой, которую, уговорив родителей, приглашают домой на выходные и каникулы. У меня было где практиковаться.

Видите, я знаю, какие они на самом деле, девчонки, скрывающиеся под броней из «рендж роверов» и лубутенов. Они должны выделяться. Мой счастливый билет где-то здесь, в этом классе.

И вот в начале второй недели появилась она – натуральная блондинка, богатая и уже достаточно испорченная. Красивая, друзей особо нет, провонявшая лексапро, или паксилом, или еще каким-нибудь антидепрессантом. То же самое можно было сказать о половине школы. Но эта – высший класс. Определенно, нечто. Оливия Мишель Самнер – если здесь не пахнет деньгами, то я не знаю, где пахнет. С ног до головы в шмотках из лучших универмагов Нью-Йорка, стильная и дорогая. Остальные девушки держали дистанцию, даже когда визжали: «С возвращением, Оливия!», «Ты вернулась!», «Вау! Рада тебя видеть!». Но они не были ей подругами. Это было совершенно ясно. Оливия скользила мимо, словно ею кто-то управлял. Здесь определенно что-то скрывалось. Превосходно. У нас с Оливией Самнер был всего один общий урок – углубленный английский – но и этого оказалось достаточно.

Полюбуйся на меня. Смотри внимательно. Выживает сильнейший, детка.

18 сентября, пятница

Оливия

Покачивая головой, Оливия прижимала к уху телефон.

– Нет, папа. Все хорошо. Более чем хорошо, правда. Совсем как ты говорил.

Она расхаживала по модному, утопленному в пол, пространству гостиной. Когда это перестало успокаивать, поднялась в столовую, обошла стол из нержавеющей стали, свернула к библиотеке и, в конце концов, заглянула в каждую из четырех спален, все это время стараясь держаться подальше от кухни, где Анка гремела кастрюлями и проклинала кухонную технику от «Квизинарт».[2]

– За всю неделю ничего не случилось. Правильно, что мы решили не переводиться. – Оливия снова вернулась в гостиную. – Нет, учителя не стали поднимать шум и в лучших традициях Вэйверли дали понять, что сделают все, что будет нужно.

Девушка уже совсем было собралась устроиться в плюшевом низком кресле, как вдруг выпрямилась и опять принялась расхаживать по комнате.

– Ну, как я и предполагала, с углубленным английским будет напряженно, потому что у меня опять мисс Хорнбэк. Слава богу, я уже прочла пьесу Олби и Кормака Маккарти. Но, возможно, мне понадобится репетитор, чтобы закрепиться на уровне заслуженных стипендиатов… Ты не против?

Где же эта книга Маккарти? Девушка вошла к себе в комнату, однако сразу забыла зачем, и снова вышла.

– Нет, на математике и физике я могу отвечать не задумываясь, ты же знаешь. – Теперь она находилась в спальне отца. Гладкий темный дуб и шерстяная обивка разных оттенков серого и бежевого дарили ощущение покоя. Ей это нравилось. Она любила эту комнату. У набросков Модильяни и Караваджо, разместившихся на темно-серых, обтянутых тканью стенах, сияла мягкая маслянисто-золотая подсветка, согревая комнату и создавая ауру безопасности – вроде той, что исходит от ее отца.

– Нет, никуда. Я уже с головой в работе. Понадобятся все выходные, чтобы это разгрести. Да. – Оливия кивнула. – Надо разогнаться.