– О, Рик, – с легким кокетством произносит дама. – Очень на тебя похоже.

Рик Адейми. Я ставлю еще одну мысленную галочку в списке. Хорошо, с пятью гостями определились. Остальные не столь очевидны. Стройная молодая женщина лет двадцати пяти, чьи короткие волосы окрашены в стиле омбре – темный оттенок у корней плавно переходит в светлый на кончиках, – держит под мышкой свернутый рулоном коврик для йоги. На редкость симпатичный парень двадцати с небольшим лет, очень похожий на молодого Джуда Лоу. Американец, судя по акценту. За спиной парня – девушка с золотисто-желтыми волосами. Скорее всего, окрашенными. По цвету они как лютик, а по текстуре – как пух одуванчика. Девушка носит огромные круглые очки, с изумлением разглядывает вестибюль и напоминает умилительного, едва вылупившегося цыпленка. Это, наверное, либо Ани, либо Тайгер. Представить ее тигром я не могу при всем желании, поэтому записываю пушистое создание в возможные Ани.

Последний, девятый, гость – высокий нескладный мужчина – смотрит в окно, сунув руки в карманы. Его отстраненность бросается в глаза на фоне компанейского поведения коллег: те болтают и перешучиваются с непринужденностью давно знакомых людей.

Нет, погодите. А это кто? Еще гость, и тоже в одиночестве. Точнее, гостья. Женщина под тридцать, горбится в уголке возле огня, словно хочет там тихонько отсидеться. Она одета в темное и сливается с тенями, поэтому ее трудно заметить. Женщина прямо-таки… на ум приходит фраза «ежится от страха» – фраза слишком драматичная, зато очень подходящая. Удивительный контраст с остальными. Те уже хохочут и подливают себе шампанского, не внимая совету не употреблять алкоголь в период адаптации к высоте. Незнакомку отличает не только язык тела – ее отличает все. Она единственная носит одежду уровня «H&M», а не «D&G», и, хотя не единственная здесь в очках, у других они выглядят бутафорскими, купленными для красоты, а у этой женщины – старыми и функциональными. Она тоже напоминает птицу, но вовсе не пушистого цыпленка. В ней нет ничего милого. Она, скорее, сова – затравленная, испуганная сова, застывшая в свете автомобильных фар.

Нужно подойти, предложить шампанского, решаю я – и обнаруживаю пустой поднос. Неужели просчиталась с бокалами?

Вновь изучаю гостей. Минуточку, их десять, а не девять!

– М-м, простите, – негромко обращаюсь к Тоферу. – Кто-то из вашей компании забронировал другое шале?

Он смотрит непонимающе.

– У меня в списке девять человек, – поясняю я. – А вас, я вижу, десять? Это не проблема, шале вмещает до восемнадцати гостей, но комнат всего девять, поэтому… – Я умолкаю.

Тофер хлопает себя по лбу и поворачивается к Еве.

– Черт! – говорит очень тихо, одними губами. – Мы забыли Лиз.

– Что? – раздраженно спрашивает Ева, отбрасывая за спину шелковистые волосы и разматывая длинный льняной шарф на шее. – О чем ты?

– Мы забыли Лиз, – многозначительно повторяет Тофер.

Челюсть у Евы отвисает, она оглядывается на женщину у печи, затем эхом вторит своему бизнес-партнеру:

– Черт, – и тоже одними губами.

Тофер тянет нас обеих в угол, подальше от коллег, и кивком подзывает молодого Джуда Лоу. Вблизи его сходство с актером слабеет, зато впечатление невероятной привлекательности лишь усиливается. У юноши смуглая кожа, резко очерченные славянские скулы и потрясающей голубизны глаза – как топазы.

– Иниго, – шипит Тофер. – Иниго, мы забыли Лиз!

Иниго с минуту смотрит озадаченно, затем до него доходит, и он бледнеет.

– О боже…

Акцент определенно американский. Кажется, калифорнийский, хотя я не очень в этом разбираюсь. Иниго в ужасе прикрывает рот ладонью.

– Тофер, я… я кретин.

– Ты не виноват, – ядовито произносит Ева. – Это Тофер забыл ее включить в первоначальный список. Надо же, именно ее…

– Раз ты такая умная, – огрызается Тофер, – почему не поручила часть работы Ани? Нет, всю текучку свалили на Иниго!