Право на отцовство - Марина Кистяева

В них точно был какой-то двойной смысл.

Таня закрыла конверт и посмотрела в окно. Разговаривать резко расхотелось.

Они проехали метров пятьдесят, когда Дольник сбавил скорость и свернул на обочину. Таня насторожилась.

Не к добру его действия.

Так и оказалось.

Павел, не глуша мотор, повернулся к девушке, и восприятие пространства сразу исказилось, словно став менее объемным. А всё из-за плеч Павла. Таня одернула себя: чего она пристала к его плечам? Плечи как плечи. Она, между прочим, и его упругую задницу отлично помнила!

– Скажу честно, Таня. Я не любитель ходить вокруг да около, – начал говорить он без тени улыбки на лице. – Мне неинтересно строить предположения и теряться в догадках. Ты меня крепко зацепила в Вегасе. Понравилась и сейчас. Есть в тебе что-то, отчего мужики дуреют. Причем с первого взгляда.

Таня едва не закашлялась от его слов. Как говорится, не в бровь, а в глаз. Умеет Павел шокировать.

– Не замечала раньше, – пробормотала она, чувствуя, как позорно вспыхнувшие щеки выдают её с головой.

– Брось, Таня. Мы взрослые люди. Ты чертовски красивая девочка, и лично для меня было удивлением узнать, что ты работаешь в садике.

Таня вспыхнула ещё сильнее. Теперь уже от легкой досады, которая зарождалась в душе.

– А вот это прозвучало досадно, Павел! Ты так сказал про мою работу, точно она недостойная.

Мужчина мотнул головой, меняя положение и вытягивая руку по спинке её кресла.

Таня мгновенно напряглась. По спине прошлась странная колкая волна. Что это он задумал?

И взгляд у мужчины явно не добрый. Неласковый так точно.

– Почему же, напротив. Работа логопеда очень похвальна. Но абсолютно не престижна и наверняка малооплачиваемая.

– Мне хватает! – процедила она сквозь плотно сжатые губы. От хорошего настроения, на которое она рассчитывала, не осталось и следа! У Дольника есть поразительное качество портить всё. Начинали они каждый раз за здравие, а заканчивали за упокой. Тане не нравилась подобная тенденция.

– Не сердись, – не смягчая тона, произнес Павел. – Это твой осознанный выбор. Никто тебя за него не осуждает. Я сказал про твою работу к тому, что ты с такой внешностью могла…

Таня вскинула кверху руку, вынуждая мужчину остановиться.

– Ни слова больше, Паша. Иначе я расценю твои слова, как оскорбления. Я сейчас на полном серьезе. Не знаю, как другие девушки воспринимают твои… эээ… комплименты, но, по мне, ты их делать не умеешь.

– Зато я умею делать много другого.

Она не поняла, что произошло. Вернее, проворонила момент, когда можно было остановить мужчину.

Ему не помешала ни широкая консоль между ними, ни верхняя одежда. Павел наклонился, одновременно опуская ту руку, что распластал на спинке её кресла, на плечо Тани. Не задерживаясь там, сразу устремился к шее, немного обхватывая её.

Девушка успела лишь охнуть. Губы Павла коснулись её губ. Он вроде бы действовал не жестко, не набрасывался на неё. Трогал. Почти ненавязчиво, но на уровне инстинктов Таня поняла: не вырвешься. От такого – точно. И главное… Вырываться-то не хотелось. То любопытство, что терзало её последние месяцы, взяло верх. И она позволила себя поцеловать.

На что-то же она повелась! Сказала даже «да»!

Таня прикрыла глаза. Дольник хорошо целовался. Это она поняла с первых секунд. Более того! Ей понравилось…

Стыд и срам, как сказала бы любимая бабуля.

Его губы снова и снова прикасались к её. Покусывали, захватывали в плен. Паша сделал попытку углубить поцелуй, толкнулся языком внутрь. Таня охнула. Она не планировала настолько интимничать. Маленькой заминки с её стороны Дольнику хватило. Он сдавил шею чуть сильнее, вызывая властными замашками трепет в душе. В теле тоже. Паша странным образом влиял на её чувственность. Таня никогда раньше не замечала, чтобы с таким самозабвением целовалась с незнакомым мужчиной.