Утром в понедельник на уроке английского я села за единственную свободную парту – на последнем ряду возле Айзека Пирса. Он уже сидел на своем месте, которое я заняла на прошлой неделе, – откинувшись, скрестив руки и раскинув ноги. Он смотрел прямо перед собой, когда я прошла по проходу, и я постаралась лишь мельком взглянуть на него. Кожаная куртка, джинсы, ботинки. Жесткие, угловатые черты его лица уже не казались божественными, как под сценическим светом, но оставались такими же поразительно красивыми.

Я уселась за парту рядом с ним и засунула рюкзак под ноги. Неземная игра Айзека все выходные не отпускала меня. Казалось странным сесть рядом с ним на чем-то таком обычном, как урок английского, хотя я начинала понимать, почему Айзек хранил слова для сцены – он сидел на стуле так, словно тот едва мог удержать его.

«Он слишком велик для этого городка».

Я бросила на него взгляд и увидела, что и он исподтишка смотрит на меня. Сердце подпрыгнуло в груди. Мы оба отвернулись. Я сидела идеально неподвижно, пока электрическое покалывание не сошло на нет.

«Черт побери».

– Привет, – прошептал чей-то голос слева от меня.

Я повернула голову и увидела Энджи, склонившуюся над спинкой стула и уставившуюся на меня. В ее карих глазах плясало веселое изумление. На ее толстовке был нарисован графический носорог и надпись «Пухленьким единорогам тоже нужна любовь».

– Мы встречались? – спросила она. – Ты кажешься знакомой? Мы тусили в прошлую пятницу вместе или я себе это придумала?

– О, привет, – ответила я, одаряя ее улыбкой. – Как дела?

Она взглянула на мистера Полсона, который все еще разбирался с грудой бумаги на столе, а потом показала мне наклониться поближе. Мы склонились друг к другу, перешептываясь, прямо как раньше с Мирандой и девочками в Нью-Йорке. Прежде чем «X» вычеркнул их из моей жизни.

Энджи кивнула на Айзека позади меня.

– Словно сидишь с Китом Хэрингтоном, да? Или Брэдом Питтом времен «Легенды осени».

Я подавила улыбку и пожала плечами.

– Думаю, я справлюсь.

– Уверена? Ты даже не помнила о моем существовании секунду назад, это разбивает мне сердце. – Ее глаза расширились, и она склонилась ближе ко мне. Ее шепот перешел в шипение. – Ты влюбилась в него? Я все говорю тебе, что это безнадежный вариант, но, может, и нет. Возможно, ты ему тоже нравишься. Тебе стоит сказать ему, что видела спектакль. Скажи, что плакала.

– Тс-с-с, – я хлопнула ее по руке, и по мне пробежал разряд жаркого смущения. – Я не плакала.

Энджи вскинула брови.

– Черт. Ты видела это?

– Не волнуйся, – заметила она. – Он на всех так действует. – Она кивнула на Дуга Кили на другом конце класса. – Иногда качки бьют себя в грудь и швыряются грубостями в его адрес, но Айзек быстро их затыкает. Словно прыгающий лев. Или ягуар? – она постучала ногтем о передние зубы. – Кто самый сексуальный в семействе больших кошек?

– Пантера, – прошептала я, а затем закатила глаза. И все же было приятно сплетничать о парне с подругой. Нормально.

«Вот только парень, о котором мы говорим, в действительности мужчина, и сидит прямо рядом со мной».

– Пантера, да, – согласилась Энджи, чересчур громко. – В любом случае, о чем я говорила?

– Качки льют дерьмо на Айзека? – прошептала я.

– Эм. Это великолепное зрелище. Я не фанат жестокости, но наблюдать за ним, делающим что угодно, сексуально. Он такой… возбуждающий. – Она одарила меня похотливым взглядом. – Заставляет задуматься, каков он в постели. Понимаешь?