Пусть меня осудят - Ульяна Соболева (2015)

– Оксана, уезжай, давай! Сейчас! – громко заорал он, и звук эхом разнесся по всей парковке.

Руслан юркнул за столб и притаился. Дьявол, почему она не уезжает, а? Б**… твою мать, он истекает кровью. Вот гадство. Руслан осторожно выглянул из-за столба. Ну, где же ты, сука? Где прячешься?

Бросил взгляд на ногу, штанина пропиталась кровью, и возле ноги образовалась лужа. Если зацепил артерию, ни одна больничка не поможет.

Послышался шорох, Руслан резко привстал и тут же выстрелил в темную тень, показавшуюся из-за угла. Попал в грудь. Человек непроизвольно вскинул руки, и Руслан, яростно нажимая на курок, спустил в него почти всю обойму ТТ. Остался один патрон. Согнувшись пополам, стиснув зубы от боли, Бешеный подошел к убийце. Тот хрипел, сжимая разорванную грудную клетку окровавленными руками. Руслан криво усмехнулся. Не стал Камран время тратить на заказ или бабок пожалел. Своего верного пса послал, думал, что тот сам справится.

– Я говорил, что добью суку, говорил? Привет Азиату с того света передашь!

Контрольный в голову, и мозги главного секретаря Нармузинова забрызгали пол и стены.

– Падла…

Руслан сполз на пол, сжимая рану в боку. Он засмеялся и перекатился на спину. Похоже, его подстрелили конкретно. Где Оксана? Уехала? Может, во время перестрелки он просто не услышал шум отъезжающей машины? Если уехала, он тут подохнет.

* * *

Никогда в своей жизни я не видела столько крови. Я нашла Руслана на бетонном полу недалеко от лифта, его рубашка вся была покрыта алыми пятнами, в руках он все еще сжимал пистолет. Я мельком посмотрела на мужчину, лежащего рядом с Русланом, и чуть не заорала от ужаса. Он был мертв. В этом не оставалось никаких сомнений. Его остекленевшие глаза смотрели в потолок. Во лбу зияла дыра. По полу растеклась светло-розовая жижа с белыми кусками. Когда я поняла, что это такое, меня чуть не вырвало. Господи… что здесь происходит? Что, черт раздери, происходит? Почему в нас стреляли?

Я бросилась к Руслану. Прижала пальцы к его шее. Пульс бился, но очень слабо. Мною овладела паника.

– Я сейчас… Господи. Сейчас я вызову скорую. Потерпи немножко.

Я разорвала рубашку – рана в плече и в боку. В плече была навылет. Я, конечно, плохо в этом соображала. Курсов медсестер все-таки недостаточно, чтобы ставить диагнозы. Посмотрела вниз – нога тоже залита кровью.

Руслан с трудом разлепил потяжелевшие веки и посмотрел на меня.

– Не надо скорую… нельзя. Позвони отцу.

Я вся тряслась, сотовый выскальзывал из моих рук. Я не помнила номер Царева. Ну что же делать, что делать? Я вывернула наизнанку все содержимое сумочки. Бумаги потонули в крови, я искала хоть один документ с бывшей сделки с Царевым. Нашла. Схватила сотовый, набрала номер, но сработал автоответчик.

– Нужно уходить… – простонал Руслан. – Они вернутся проверить… И менты могут приехать. Помоги мне встать.

Я не понимала, как у него еще есть силы говорить. Не то что ходить.

– Кому еще можно позвонить, кому, скажи мне? – прорыдала я.

Руслан судорожно глотнул слюну. Видимо, у него сильно пересохло в горле.

– Серому… позвони… попробуй. Если только его тоже не пристрелили.

Меня передернуло. Я все еще не позволяла себе думать о том, почему в нас стреляли?.. Почему Руслан так спокойно на все это реагировал? Почему был к этому готов, словно жил с этой опасностью постоянно? Я попыталась приподнять Руслана. Он изо всех сил помогал, и мне наконец-то удалось поставить его на ноги.

– Веди меня к машине. Я скажу, куда ехать.

Я пребывала в состоянии шока, только замедленного. Я все еще не начала анализировать ситуацию. Не могла сопоставить факты и ничего не понимала. Единственное, что заботило меня, – Руслан ранен, и ему нужна моя помощь.