Тогда в помощь Алинке подключилась Валентина Михайловна, но даже вдвоём тащить Марата вверх по лестнице в комнату они и пытаться не стали. Решили отвести его в кабинет — там ведь тоже есть, куда уложить — но Марат упёрся. Его даже мотать перестало, застыл как вкопанный.

— Не надо туда. Сказал, не надо. Лучше прямо тут лягу. Диван же есть. Да я и на полу могу. Похрен. А туда — не пойду. Хоть убейте.

49

Над головой тихо зашуршало. Первый вестник осени пока ещё редкий жёлтый лист медленно закружил в воздухе, спланировал прямо под ноги. Лера не стала наступать, перешагнула.

Лето закончилось вчера, но, если бы не особое обстоятельство в виде начала учебного года, никто бы без взгляда на календарь не определил, что наступил не просто другой месяц, а ещё и другой сезон. Всё так же тепло, солнечно, зелено. А те перемены, которые произошли в Лериной жизни, она устроила себе сама.

Она заранее наведалась в деканат, добилась разрешения на индивидуальный план посещения занятий, потому что теперь ей необходимо совмещать учёбу не просто с подработкой, а с полноценной работой. Нужно ведь на что-то жить, чем-то оплачивать съёмную квартиру.

Ни долгов, ни проблем по первому курсу у неё не было, и сессии она сдала без троек, потому ей разрешили, а методист даже помогла составить удобное подстроенное под общее расписание. Менять его слишком сильно и много пропускать Лера всё равно не собиралась. В булочной, куда она устроилась, тоже удалось договориться со сменщиками.

Тем, у кого были дети, удобней работать по будням и с утра, а Лера легко согласилась на вечера и выходные. А зачем они ей? Тем более съёмная квартира и булочная располагались в соседних домах, на то, чтобы одеться времени уходило больше, чем на дорогу. Да и жильё Лера отыскала специально поближе к университету — всего несколько остановок, лучше на трамвае. Именно на нём она и приехала с утра.

Это только для первокурсников Первое сентября особенный день, для остальных — обычный учебный. Ещё и так случилось, что на него выпало сразу четыре пары. А едва войдя в двери, на подходе к турникету, Лера увидела Вадима с Настей.

И — ничего. Вот даже не дрогнуло, не кольнуло. Но теперь она прекрасно понимала, почему.

Да потому что и не могло ничего получиться. Потому что у неё одна любовь — как наказание — бессмысленная, неправильная, непозволительная. И глупая несбыточная надежда, что всё-таки это пройдёт. Хоть когда-нибудь да пройдёт. Или получится смириться, привыкнуть, почти не замечать. Живут же даже с осколками в сердце.

Лера ещё и улыбнулась им издалека. В ответ Вадим и Настя изумлённо уставились на неё, но она невозмутимо прошла мимо, подумав, что в следующий раз, наверное, их просто не заметит. Они — это то, что уже давно и окончательно неважно.

После пар Лера отправилась на остановку, забралась в подкативший автобус, уселась на свободное место, отвернулась к окну, и только через несколько остановок поняла, что села не на тот транспорт.

На трамвай же надо было, а не на автобус. Просто привычка сработала, ведь раньше именно этот маршрут был самым удобным и нужным, именно по нему можно было доехать без пересадок до самого дома. Но теперь-то ей совсем в другую сторону.

Правда, осознав ошибку, Лера не вскочила, не бросилась к выходу, так и осталась сидеть. А почему бы не прокатиться? Убедиться, что в этом нет ничего особенного: ехать привычной дорогой, видеть знакомые места. Решиться и проверить, что справишься с ненужными эмоциями, ощущениями, желаниями, обязательно справишься.

А вот и её остановка, на которой она обычно выходила, чтобы идти домой. Двери распахнулись, но она сидела, даже не дёрнулась. Потом ещё несколько остановок, и…

Вот уж там она точно не выйдет и даже в окно смотреть перестанет, докатит до конечной — до неё тут совсем немного, перейдёт на другую сторону, чтобы снова сесть на автобус, начинающий новый круг.