Будьте моим мужем - Ксюша Иванова (2020)

Я не знаю, куда делась моя заторможенность, когда шагнул к ней. Правда, толком и сам не понял, как оказался на диване, как усадил к себе на колени. Просто вот я стоял посреди зала — а вот уже сижу с Эммой на руках! И она молчит. Только руки обнимают мои плечи. Только сердце бешено бьется где-то рядом с моим.

— Как ты…

— Ключ у твоей мамы взяла.

И, видимо, что-то решив для себя, начала высказывать явно заготовленную речь:

— Я не знаю, может быть, я не вовремя. Может быть, тебе хотелось одному побыть. Но я соскучилась очень. Я так ждала тебя. Если захочешь, я… завтра утром уеду домой. Если захочешь, могу… только по вечерам к тебе приезжать. Только не прогоняй меня, пожалуйста!

Мне хотелось пошутить, сказать что-то легкое, простое, чтобы из ее голоса исчезла вот эта горькая дрожь, чтобы руки не цеплялись с таким страхом за мою рубаху. Мне хотелось сказать что-то такое же трогательное, ласковое, чтобы она поняла, ЧТО значит для меня. Но мозг отказывался придумывать, и в блаженной эйфории я сумел выдохнуть только:

— Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

Эпилог

— А давай, вот здесь на стене фотографии повесим? Ну, как у твоих родителей? Новые и старые… Дети сами по себе, все вместе… родственники… А? Как ты думаешь?

Я собирал мебель — гостиную, которую привезли уже две недели назад. Времени на сборку не было, а нанимать кого-то не хотелось — иногда очень нужно было побыть в тишине. И дело здесь было вовсе не в том, что я скучал по одиночеству, а в возможности умыкнуть из квартиры, от детей, Эмму — она неизменно вызывалась мне помогать. И сейчас стояла на стуле и прикладывала к стене пустую рамку для фотографий, видимо, представляя себе, где и что будет висеть.

— Ну если хочешь, давай повесим.

Рамка замерла в руках, Эмма повернулась, нахмурив брови:

— Если я хочу? Нет, Пашенька! Так не пойдет! Я хочу знать, чего хочешь ты!

Полгода мы жили вместе. Два месяца обустраивали новый, недавно купленный дом. Эмма была замечательной матерью и женой — всегда в хорошем настроении, всегда с улыбкой, всегда всем рада. Мы не то, чтобы поругаться, даже не поспорили ни разу! А тут вдруг — брови эти! И взгляд!

— Не знаю. Я бы предпочел, чтобы здесь твои рисунки висели. И Андрюхины. У него хорошо получаться стало. А фотки — не хочу, к чему повторяться?

Отложив на пол шуруповерт, я присел на табуретку и посмотрел на жену. Она тоже спустилась на свой стул. Села, уперла локти в колени и, положив на кулачки голову, расстроенно сказала:

— А я уже фотографии напечатала. И рамки купила…

— Тогда делай! Или… или можно на стене возле лестницы на второй этаж их повесить! А что, люди будут подниматься, и любоваться нами!

— Ага! И кто-нибудь обязательно шею себе свернет!

Я не узнавал ее. Глаза на мокром месте. И все почему? Из-за глупости какой-то! Совсем не похоже на мою Эмму! Забыв о несобранной гостиной — лежала две недели и еще полежит, а улыбку на лице любимой женщины я хотел видеть сейчас — встал и пошел к ней.

Молча подхватил на руки и, не обращая внимания на сопротивление, понес туда, где у нас всегда было полное взаимопонимание — в постель. И когда положил, прижав к незастеленному матрасу руки, накрыв своим телом, когда поцеловал, как всегда моментально возбуждаясь, она ответила тут же!