Джонатан почувствовал себя призраком в не менее призрачном городе. В кафе и бильярдных он выделялся чистым лицом и обособленностью. В богатых кварталах его выдавала несвежая одежда. Церкви, где он пытался уединиться, оказывались закрытыми. Всюду, где ему попадалось зеркало, на него неприязненно и даже враждебно глядел двойник. Мнимое убийство Джамбо держало мнимого убийцу в постоянном напряжении. Дух его якобы жертвы, живехонькой и никем не разыскиваемой, пьянствующей в свое удовольствие в каком-нибудь тихом месте, то и дело являлся ему и говорил всякие колкости. Но вместе с тем, вжившись в образ выдуманного Берром человека, Джонатан чувствовал себя виноватым в как бы совершенном убийстве.

Он купил кожаные перчатки и отделался от пластыря.

Потом потратил утро на то, чтобы выбрать наиболее многолюдное из транспортных агентств. Покупая билет, расплатился наличными и заказал место на рейс через два дня под именем «Файн».

Затем сел в автобус до аэропорта. Там перезаказал билет на тот же вечер. На его счастье, одно место нашлось. Перед выходом на посадку девушка в бордовой форме служащей аэропорта попросила его паспорт. Он стянул перчатку с левой руки и протянул документ.

– Так вы Файн или все-таки Пайн? – спросила дежурная.

– Как вам больше нравится, – уверил он, одарив ее добротной улыбкой служащего отеля, и она с неохотой пропустила его. Рук что, их всех подкупил?

Когда они долетели до Парижа, он не рискнул покинуть аэропорт Орли и провел ночь в зале ожидания для транзитных пассажиров.

Утром он взял билет до Лиссабона, но теперь под именем «Дайн». Так советовал Рук, чтобы ввести в заблуждение компьютеры. В Лиссабоне снова подался в порт и снова «лег на дно».

«Она называется «Звезда Вифлеема» и грязна, как свинья, – напутствовал его еще в Лондоне Рук. – Но капитан продажен, а это то, что вам нужно».

Джонатан видел заросшего щетиной человека, бродящего под дождем из одного портового бюро по найму в другое, и узнавал в нем себя. Этот же человек заплатил за ночь девке и улегся спать у нее на полу, в то время как она скулила на постели, напуганная до смерти. Была бы она меньше напугана, если бы он переспал с ней? Он не стал задерживаться на этой мысли и, покинув лачугу до рассвета, снова отправился в порт.

«Звезда Вифлеема» стояла на внешнем рейде, грязная бочкообразная посудина водоизмещением двенадцать тысяч тонн, приписанная к порту Пагуош в Новой Шотландии, Канада. Но когда он справился в бюро по найму, ему ответили, что команда укомплектована и судно отправляется в рейс с началом ночного отлива.

Джонатан поднялся на борт. Ждал ли его капитан? Джонатану показалось, что да.

– Что ты умеешь, сынок? – спросил капитан.

Вкрадчивый голос был у этого внушительных размеров шотландца лет сорока. Позади него стояла босоногая филиппинка лет семнадцати.

– Готовить, – сказал Джонатан, на что капитан расхохотался ему в лицо, но взял-таки внештатным коком с условием, что он отработает место пассажира. Однако сначала пересчитал денежки.

Так Джонатан стал галерным рабом, которому отвели место на самой дрянной банке и над которым издевалась вся команда.

Официального кока звали Ласкаром. От пристрастия к героину кок был еле жив, и вскоре Джонатану пришлось отдуваться за двоих. В те редкие часы, когда ему удавалось прикорнуть, он видел витиеватые, путаные сны, какие снятся арестантам, и Джед в гостинице Майстера, уже принявшая ванну, но без всякого халата, играла в них главную роль.

В одно прекрасное солнечное утро команда похлопала его по плечу, и все в один голос признались, что никогда в море их не кормили лучше.

Джонатан не сошел вместе с остальными на берег. Запасшись едой, он спрятался в кладовке и просидел там безвылазно два дня, прежде чем решился прошмыгнуть мимо портовой полиции.