Мы немного посплетничали о моих новых знакомых. Любопытство сэра Джуффина не знает границ. Сейчас его интересовали мои впечатления: как мне понравился Кофа? А Луукфи? А Меламори? Раз уж речь зашла о ней, я решился осведомиться насчет служебных романов – не запрещены ли они каким-нибудь очередным Кодексом Хрембера? Потому что если запрещены, Джуффин может арестовать меня прямо сейчас, за преступные намерения.

– Ничего не знаю ни о каких запретах. Странная идея… А у вас это практикуется – в смысле, запрещается? – удивленно спросил он.

– Не то чтобы запрещается. Просто считается, что служебный роман – это не очень хорошо. Впрочем, все вокруг только этим и занимаются.

– Странное место, этот твой Мир, сэр Макс. Считается одно, а делается другое… У нас вообще ничего не «считается». Закон оговаривает необходимость, суеверия – внутреннюю убежденность, традиции свидетельствуют о наших привычках, но при этом каждый волен делать что хочет. Так что – вперед, если припекло. Впрочем, не думаю, что это хорошая идея. Леди Меламори – странная девушка. Неисправимая идеалистка и, кажется, очень дорожит своим одиночеством. Мелифаро уже несколько лет пытается за ней ухаживать, она с удовольствием это со всеми обсуждает, а толку-то.

– Представляю себе ухаживания Мелифаро! «Уберите свою роскошную задницу с моих глаз, незабвенная, поскольку ее божественные очертания не дают мне сосредоточиться!»

Сэр Джуффин расхохотался:

– Точно! Ты и правда ясновидящий.

– Какое там. Просто некоторые вещи столь очевидны…

– Как бы там ни было, а Мелифаро – любимец девушек. Хоть и не рыжий. Как, впрочем, и ты. Делай что хочешь, сэр Макс. Но боюсь, тебе ничего не светит.

Я пожал плечами:

– Мне всю жизнь не везло с девушками. То есть поначалу всегда везло, даже слишком… а потом они вдруг решали, что им зачем-то срочно нужно выйти замуж, причем за кого-нибудь другого. Это особенно странно, поскольку я, как правило, влюблялся в умных девушек. Но и это не помогало. Хотя как разумный человек может всерьез захотеть замуж – не понимаю! Так что я привык.

– Ну, если ты так говоришь, значит, ты – самый толстокожий или самый скрытный вурдалачий сын в Соединенном Королевстве.

– Ни то ни другое. Это скорее культурологическое различие. У нас принято быстро забывать боль. А те, кто не может хотя бы притупить ее, вызывают жалость, смешанную с недоумением. И родственники уговаривают их показаться психотерапевту. Наверное потому, что живем мы гораздо меньше. И тратить несколько лет на одно горе – безумное расточительство.

– Сколько же вы живете? – неожиданно удивился сэр Джуффин.

– Ну, лет семьдесят-восемьдесят… А что?

– Вы умираете молодыми? Все, до единого?

– Да нет, что вы. За это время мы успеваем состариться.

– А тебе-то сколько лет, сэр Макс?

– Тридцать… скоро будет или уже было. Когда у меня день рождения? Здесь я сбился со счета.

Сэр Джуффин не на шутку встревожился.

– Совсем ребенок! Ну и дела. Надеюсь, ты не собираешься скоропостижно скончаться от старости лет этак через сорок-пятьдесят? Ну-ка, дай я на тебя хорошенько посмотрю.

Секунду спустя он уже ощупывал мою спину ледяными потяжелевшими руками. Потом его руки стали горячими, а мне показалось, что моя личность, привыкшая обитать где-то в голове, позади глаз, переместилась в позвоночник. Я спиной «видел» теплое сияние, исходящее от ладоней Джуффина.

Прекратилось это так же внезапно, как и началось. Сэр Джуффин Халли возвратился на свое место, полностью удовлетворенный результатами осмотра.

– Все в порядке, парень. Ты ничем не отличаешься от, скажем, меня, хотя, наверное, тебе трудно в это поверить. Значит, дело не в вашей природе, а лишь в образе жизни. Здесь, в Мире, ты можешь прожить куда больше трехсот лет – если, конечно, тебя не убьют. Но это уж твоя забота… Ну и напугал ты меня, сэр Макс! Что же за место такое, твоя родина? Из какого пекла я тебя вытащил?