Горячее дыхание, легкий, невесомый поцелуй. Василий на мгновение замер, впитывая новое, волнующее ощущение. Инга уперлась ладонями в его грудь, хотела оттолкнуть, даже набрала для решительности воздуха в легкие. Но его губы оказались такими ласковыми, трепетными. Такими… восхищенными. Да-да, восхищенными. Замешательство Инги молодой человек расценил по-своему. Пальцы зарылись в светлых волосах, рука застыла на затылке, уже не позволяя женщине отвернуться и играть по своим правилам. Инга расслабилась и позволила себе получать удовольствие.

Она ведь его заслужила, разве нет?

Ладони мягко легли на его грудь, чуть поглаживая мускулистые плечи под тонкой рубашкой, скользнули к шее. Нежно коснулись чуть жестких локонов. От каждого прикосновения его движения становились все более смелыми и требовательными. И это так… будоражило, так увлекало, что она не заметила, как его руки скользнули по ее плечам, привлекли к себе, уверенно легли чуть ниже поясницы, впечатывая в сильное мужское тело. Это отрезвило только на миг, короткое мгновение, во время которого пронеслась шальная мысль: «А что ты будешь делать дальше?». Пронеслась кометой, оставив после себя пустоту.

Инга позволяла себя обнимать так, как никому не позволяла раньше, до боли, до ломоты в суставах, до тревожного ощущения, что в легких заканчивается воздух и она теряет сознание, и вообще скоро умрет.

Его ладонь на затылке. Она, очертя голову, тонула в этих стремительных и нежданных ласках, тонула с наслаждением и азартом. Пусть. Пусть, даже если она об этом пожалеет. Это будет потом, завтра.

Наверное, он почувствовал что-то. Все изменилось. Медленно-тягуче исследовал он ее тело, каждый изгиб, будто играл на музыкальном инструменте, трепетно и нежно отдаваясь процессу.

Стук в дверь доносился будто голос с другой планеты, Инга не сразу опознала звук, откуда он. Сообразив, высвободилась мягко:

– Подожди, стучат…

Коротко взглянув на него, прикрыла кончиками пальцев припухшие губы, будто сбивая с них пламя, тронула, пытаясь остудить, раскрасневшиеся щеки.

Он смотрел серьезно, выжидающе. Руки по-прежнему сжимали ее бедра. Инга легко сняла их и направилась к двери, все еще чувствуя его взгляд между лопатками.

Стас

Настойчивый стук, почти барабанная дробь.

Инга нацепила на нос очки, сердито чертыхнулась, не сразу справившись с замком. Распахнула дверь: на пороге, вальяжно подперев проем, замер Стас, Ольгин муж. Широкая улыбка, маслянистый взгляд.

– Ты чего уже, спать завалилась? Я стучу-стучу, того и гляди Ольга в «глазок» увидит. Как я тут тебе семафорю.

У Инги возникло ощущение, что после страстных нежностей со Швецовым, она подурнела и перестала понимать человеческую речь. Ведь этот герой-любовник, кажется, по-русски говорил?

Сосед, нагло шагнув в прихожую, сняв Ингину ладонь с ручки входной двери, торопливо закрыл ее за собой и протянул руки. Инга шарахнулась в сторону, сбив по пути блюдце с ключами: то с грохотом разбилось, рассыпав содержимое по полу.

– Ты чего? – Из кухни выглянул Швецов, покосился на разбросанные черепки и мелочь. Последним словом он словно поперхнулся. – А это кто?

Стас замер, спрятал за спину руки, будто школьник, которого застукали за воровством конфет. На висках выступила испарина. Швецов вышел из кухни. Инга поймала себя на мысли, что с интересом ждет его реакции.

– Э-э, – неопределенно протянул Стас. – Не знал, что Ингуша не одна сегодня, – гадко осклабился.

Швецов склонил голову на плечо, прищурился. Шагнул к Стасу:

– Какая она тебе «Ингуша»?! Ты чего приперся? Тебя звали?

Инга представила, что сейчас начнется драка. Вот здесь, в этом самом коридоре, между ее любимым пуфом и тумбочкой, добытой на барахолке два года назад. И они, эти двое, все разнесут здесь. Разобьют.