- Расписку. Возня с понятыми убедила меня в том, что каждое действие и соглашение надо документировать. Я бы ещё у нотариуса заверила, но как-то… стыдно. Вдруг ещё мама узнает…

- Господи, - простонал я. Возвел очи у небу, вместо него декоративные деревянные панели на потолке и вычурная люстра. Потом снова на Ваську посмотрел. – Ты как это представляешь себе?

- Я продиктую. Только… шёпотом. Пиши. Я такой-то, имя отчество фамилия, такого то года рождения, обязуюсь провести сексуальный акт с гражданкой Щегловой по окончании розыскных мероприятий, но не позднее, чем через десять дней, отсчитывая с сегодняшнего…

Я вытащил кончик языка – может все же сочтёт меня олигофреном и сбежит? И усердно вычерчивая каждую буковку принялся писать.

- Нужно уточнить, - сказал я громко. Возможно, слишком громко… - Какого рода секс тебя интересует? Анальный? Оральный? Я могу и плеткой, ты только меня не лупи, у меня кожа нежная. Как у ребёночка.

Семейная пара за соседним столиком поглядела на нас осуждающе, Васька покраснела и взмолилась:

- Тише, пожалуйста!

- На роль сабмиссива не согласен, - продолжил я размышлять. – Я того, доминировать люблю всячески, особенно, предаваясь сексуальным утехам…

Женщина подхватила ребёнка и пересела подальше. Её муж хотел было затеять конфликт, но посмотрел на мои бицепсы и передумал. Зато все остальные смотрели на нас с любопытством и даже удовольствием. А Васька стала даже нашей скатерти пунцовей. Так вот, любишь кататься люби и саночки возить. Вздумала тут условия диктовать. А она…

- Классический, - громко произнесла вслух. – Обычный. Пока… а там посмотрим. Плетка не нужна, кусаться можно, если не больно, и все остальное, что не больно, тоже можно..

Ваську мне даже жалко стало. Но… сама же нарвалась. Расписку я написал, размашисто махнул подпись и дату поставил. Протянул ей листочек, она вдумчиво его прочитала. Так как краснеть ей было больше не куда, то она медленно начала бледнеть обратно. Перестаралась, ушла чуть не в синеву, даже губы побледнели. Я даже немножко испугался, не упала бы она в обморок, хотя по сути, со стула ей падать невысоко, и удар по голове там уже ничего не сотрясет – похоже, все, что можно уже перетряхнуто.

- Испугалась? – поинтересовался я с улыбочкой.

Моей улыбочки даже матерые зеки боятся, хотя я как то исполнил перед зеркалом – очень даже миленько. Васька сглотнула, листочек в руке мелко затрясся.

- Ни капельки, - храбро солгала она.

Сумочки у неё при себе не имелось, я даже и не вспомню, где мы её посеяли, носит нас по всему городу туда-сюда. От папаши своего она успела принести только авоську с вещами, которые утром и надела. Поэтому листочек она сложила вчетверо и спрятала туда, куда все бабы прячут испокон веков – за декольте. Я поневоле проследил взглядом за её рукой, увидел краешек белого лифчика, и тоже, блядь, сглотнул.

Нет, я точно не буду трахаться по распискам. Просто, чем бы дитя не тешилось, лишь бы ногами не топало. И не утопало никуда. А то сейчас уйдёт, Влад её мигом отловит, не он, так вчерашние отморозки. Свернут шею, а шея у Васьки красивая, жалко. Пусть будет под присмотром, мне так спокойнее. Да и уткой подсадной поработает, все польза.

- Пойдём, продажная ты моя женщина, - позвал я, расплатившись за так и не доеденную пиццу.

- Пойдём, продажный мужчина, - кивнула она.

И спряталась за меня – видимо, заряд храбрости кончился и заинтересованные взгляды окружающих уже невмоготу. Ничего, за мной ещё пару таких тощих, как Васька, укроются, не страшно. Я даже за ручку её взял, чтобы не боялась, вот я какой милый.

- Надо было свидетелей попросить расписаться, - озаботилась Васька, и держать её за ручку перехотелось.

Неугомонная.