Черная вода - Андреас Фёр (2019)

Кройтнер провел в Мурнау всю ночь и выглядел соответственно. Валльнер никогда не видел его таким. Кожа была бледной, глаза окружены темными кольцами. Он встретил Кройтнера на кухне с кофейной чашкой в руке.

– Как там? Что происходит?

– Они позвонят, если она очнется. Но можно ли будет с ней поговорить, они не знают.

Валльнер налил себе чашку из стеклянного чайника. У Кройтнера зазвонил телефон.

– Больница. – Кройтнер нервно посмотрел на Валльнера. Он начал разговор и вышел в коридор.

Телефонный звонок длился недолго. Кройтнер молча слушал, но не возвращался назад. В кухне внезапно стало невероятно тихо, только шипение кофемашины нарушало тишину. Валльнер заметил, что затаил дыхание. Наконец Кройтнер появился в дверях. Он был бледнее, чем раньше, и смотрел мимо Валльнера на стену. Он держал телефон в руке, которая висела вдоль тела. Его рука дрожала, а костяшки пальцев были белыми.

Шесть дней спустя

Манфред надел брюки со стрелками, белую рубашку и бархатный жилет. Поскольку все три предмета туалета происходили из лучших времен, они довольно свободно висели на его тонком теле. Валльнер порекомендовал, по крайней мере, ушить жилет. Валльнер тоже был одет лучше, чем обычно, и при галстуке.

Точно в оговоренное время в дверь позвонили. Валльнер встретил отца у порога и впустил его в дом. Стоя и даже более взволнованный, чем он был все это утро, Манфред принял своего сына в гостиной.

– Привет, папа, – сказал Ральф, робко шагнув в комнату. Это звучало странно для Валльнера. Седой человек шестидесяти с хвостиком лет, который был его отцом, снова стал ребенком для Манфреда. Вдобавок ребенком провинившимся.

– И как прошла поездка? – спросил Манфред, потому что всегда говорил об этом, когда приезжал посетитель.

– Хорошо. На A99 была небольшая пробка перед Осткройцем. Но в остальном все свободно.

– Ты хочешь сесть?

– Да. С удовольствием. – Ральф посмотрел на Валльнера, который не предпринимал никаких усилий, чтобы сесть.

– Я должен оставить вас вдвоем, к сожалению.

Ральф был так удивлен, что не мог говорить.

– У меня назначена… встреча.

Ральф разочарованно кивнул.

– Я понимаю, что ты… злишься. Я думал, что мы поговорим, но если ты… если у тебя назначена встреча…

– Дело не в том, что я хочу наказать тебя. Или выразить мое раздражение.

– Что тогда?

– У меня назначена встреча. И это очень важно для меня.

– Более важно, чем поговорить со мной через сорок лет?

– Это может подождать еще пару лет. Другое – нет. – Он посмотрел на Манфреда, затем снова на Ральфа. – Вам наверняка есть что обсудить. Всего хорошего.

– О’кей, – сказал Ральф.

Они постояли несколько мгновений в нерешительности. Наконец Валльнер сделал полшага к отцу, и они обнялись.

– Я привыкаю к этому, – сказал Валльнер, улыбаясь.

Одинокие снежинки прилетали с запада на озеро Тегерн. На горном кладбище высоко над Гмундом в эту пепельную среду собралась разношерстная толпа мужчин и женщин, ни один из которых не вписывался в темные торжественные одежды, надетые по печальному поводу. Было около пятидесяти завсегдатаев пивной «Мельница Мангфалль», в том числе Чувак, Франци и остальные участники хакерского совета, Гарри Линтингер, его отец, торговец краденым Иоганн Линтингер, которому не полностью удалось устранить траурные канты под ногтями, хотя повод был в высшей степени уместным, и, в дополнение к этому, Зеннляйтнер, Кройтнер и Шинкинджер Джо, облаченный в адвокатскую мантию, которую купил много лет назад как студент-юрист, немного преждевременно, еще будучи студентом-юристом, и которая придавала ему здесь, на кладбище, священническое величие. Поэтому он и должен был произносить надгробную речь. Кроме того, кто-то принес портативную музыкальную систему.