Заповедное место - Фред Варгас (2011)

— Я хотел сначала выяснить, что у нее на уме.

— А вы разве не знаете? — удивленно спросил Адамберг.

— Откуда? Надо было у нее спросить. Но сначала выяснить, можно ли об этом спрашивать. И спросить себя, что тут вообще можно узнать.

Адамберг вздохнул и решил прекратить расспросы: его утомляли интеллектуальные лабиринты Данглара.

— Но у нее на уме что-то важное, — продолжал он. — И лишний бокал вина сегодня вечером не сможет ничего изменить.

— Какая женщина? — спросил Рэдсток по-французски. Его разозлило, что эти двое вели разговор, словно бы не замечая его. А еще больше разозлило то, что маленький комиссар с растрепанными темными волосами заметил его испуг.

Они уже ехали вдоль ограды кладбища, и внезапно Рэдстоку захотелось, чтобы сцена, описанная Клайд-Фоксом, оказалась не галлюцинацией, а реальностью. Пускай беззаботный французик Адамберг получит свою долю Хайгетского кошмара. Пускай получит, пускай приобщится, черт возьми. Посмотрим, будет ли коротышка сыщик потом ходить с таким же безмятежным видом, какой у него сейчас. Рэдсток остановил машину у края тротуара, но не стал выходить. Он опустил стекло сантиметров на двадцать и посветил фонариком через образовавшуюся щель.

— О'кей, — произнес он, глянув в зеркало заднего вида на Адамберга. — Приобщайтесь.

— Что он говорит?

— Приглашает нас приобщиться к Хайгету.

— Я ни о чем таком не просил.

— You've no choice,[5] — жестко сказал Рэдсток, открывая дверцу машины.

— Я понял, — сказал Адамберг и жестом велел Данглару не переводить.

Зловоние было тошнотворным, зрелище — чудовищным, и даже Адамберг, шедший в нескольких шагах позади Рэдстока, застыл на месте. Из потрескавшихся туфель с развязанными шнурками выглядывали разложившиеся щиколотки: темные остатки плоти и беловатые срезы аккуратно отрубленных берцовых костей. Единственное несоответствие с описанием Клайд-Фокса заключалось в том, что ноги вовсе не пытались войти на территорию кладбища. Они просто стояли в своих туфлях, бесстыдные и жуткие, на тротуаре напротив старого входа на Хайгетское кладбище. Небольшая аккуратная выставка обуви, на которую не было сил смотреть. Рэдсток держал фонарь в вытянутой руке и, скривившись от омерзения и пытаясь слабым движением руки отмахнуться от запаха смерти, освещал то, что выглядывало из туфель.

— Вот оно, — обреченно и враждебно произнес Рэдсток, поворачиваясь к Адамбергу, — вот оно, Хайгетское кладбище, Богом проклятое место, и все это происходит здесь уже сто лет.

— Сто семьдесят, — негромко поправил его Данглар.

— О'кей, — ответил Рэдсток, стараясь взять себя в руки. — Вы можете вернуться в отель, я вызову моих ребят.

Рэдсток достал телефон и через силу улыбнулся коллегам.

— Обувь неважного качества, — сказал он, набирая номер. — Возможно, на наше счастье она окажется французской.

— Если туфли французские, значит, ноги в них принадлежали французам, — договорил за него Данглар.

— Верно, Дэнглард. Какой англичанин стал бы покупать французскую обувь?

— Другими словами, будь ваша воля, вы перебросили бы эту гадость через пролив, к нам.

— В каком-то смысле — да. Деннисон? Это Рэдсток. Пришли группу из убойного в полном составе к старым воротам Хайгета. Нет, не труп, только омерзительная куча скверных туфель, примерно штук двадцать. С ногами внутри. Да, группу в полном составе, Деннисон. О'кей, давайте мне его, — устало выдохнул Рэдсток.