Миллиардер под прикрытием - Эшенден Джеки

Потому именно в этом все дело, не так ли? Он был отдан матерью, а затем усыновлен человеком, который был холодным и отстраненным по всем статьям, и который держал эту дистанцию между ними, независимо от того, что Вульфу сказали, что он настоящий сын Ноя. Это может быть и так, и Ной, возможно, не бил его, но держать кого-то вроде Вульфа на расстоянии вытянутой руки? Кого-то, чьи чувства были глубоки и страстны? Должно быть, это было разрушительно для Вульфа. Наверняка, ему было больно.

Ты же знаешь, каково это.

О да, она знала. Как отчаянно она хотела большего от своей матери. Больше объятий, больше поцелуев, больше времени. Но у нее никогда не было времени, пока ее мать полжизни «спала» в своей комнате, не в себе от выпивки и депрессии.

А потом это время просто закончилось.

Она отчаянно заморгала, сочувствие и боль снова и снова крутились внутри нее.

Она поняла, что у Вульфа никогда не было этого времени, и все эти годы он думал, что получит свою семью.

Проклятые отцы. Проклятые отцы и их чертовы секреты. Их ложь. Их манипуляции.

Оливия осушила бутылку, но боль в груди не прошла.

Ее взгляд упал на ноутбук, и внутри нее поселилась уверенность.

Она слишком долго избегала этого, слишком долго боялась. Желая сохранить свой безопасный маленький мир, все выдумки, в которые она верила. Отгораживаясь от людей вокруг нее, потому что она слишком боялась реальности. Отгораживаясь от реальных качеств Вульфа, ее отца.

Что ж, она все еще боялась правды. Все еще боялась, что люди, о которых она заботилась, не были теми, кем она их считала. Были не теми людьми, которых она любила.

Но она больше не могла бояться. Она не могла держаться за любовь только потому, потому что боялась остаться одна. Боялась быть нелюбимой. Она была сильнее. Хотя бы потому, что эти дни рядом с Вульфом научили ее этому. Было много вещей, которые она могла вынести.

Она не была такой хрупкой, как ее мать. Правда причинит боль, но это лучше, чем верить лжи.

Только узнав правду, ты сможешь двигаться дальше.

Оливия протянула руку и открыла ноутбук.

Пора узнать правду о ее отце.

* * *

Это была плохая идея покинуть яхту, плохая идея выйти в город, но все, что он знал, это то, что он должен был двигаться. Он должен был уйти. Нужно было избавиться от ужасного сочувствия в голубых глазах Оливии. От вопиющей лжи, которая смотрела на него с экрана компьютера.

Свидетельство о смерти его матери.

Он шел быстро, но не бежал. Натянув толстовку на голову, чтобы никто не видел его лица. Он двигался быстро, никуда особенно не направляясь, нуждаясь в ощущении, что делает что-то, нуждаясь в чем-то, чтобы занять свои напряженные мышцы.

В конце концов он перешел на бег трусцой, потому что ходьба была слишком медленной, а в нем было слишком много адреналина.

Слишком много злости. Слишком много горя.

Его мать умерла. Она была мертва уже двадцать семь лет. У них никогда не было шанса стать семьей. Никогда. И все те обещания, которые давал ему отец…

Это была всего лишь ложь.

Он побежал быстрее.

Люди не обращали на него внимания - среди зимы всегда были идиоты, бегающие по ночам, - и он не обращал на них внимания. Он просто продолжал бежать.

Он мог бы делать это всю ночь. Бежать через весь Манхэттен. Чего бы это ни стоило, только бы облегчить боль в груди.

Отец солгал ему. Отец дал ему обещание, зная, как много это значит для Вульфа, зная, как сильно он хотел вернуть свою семью. Семью, которой у него никогда не было.

- Мы найдем твою мать, Вульф, обещаю. Как только де Сантис перестанет быть для нас угрозой. И тогда ты наконец-то сможешь быть моим сыном.

Его ноги стучали по тротуару. Вранье. Вранье. Вранье.