Утром Силантий поднялся мрачный, неразговорчивый. Шли дальше, он молчал и всё посматривал направо, на гору Коза-Тумп. Коза была высоченная, до половины заросшая лесом, дальше начиналась чёрная земля с камнями, а ещё дальше, то есть выше, лежал снег. Силантий сказал, что снег там будет лежать до июля и таять, а после ещё месяц земля будет просыхать, и вот уже только после этого там смогут пройти татары войском. А в сентябре, на Вавилу, там опять зима начнётся, Маметкул в прошлой раз чуть успел перескочить обратно, и то почти всех коней перепортил.

Не успел Силантий это рассказать, как они опять увидели человечьи следы, и дальше пошли с большой опаской.

А вечером, тоже с опаской, они даже не стали заходить в землянку, а отошли на полверсты, поставили шалаш и заночевали в нём. Спали как убитые.

Утром проснулись рано, вышли на тропу. Вскоре тропа немного повернула – и посреди Коза-Тумп-горы открылся, как сказал Силантий, уворот, то есть гора разделилась на две, а между ними стал виден перевал, по которому идти будет намного легче. Но Силантий вдруг остановился и сказал, что он дальше не пойдёт.

– А тебе, – он сказал, – что, тебе тут никуда и не свернуть теперь, иди между двумя горами и пройдёшь, тут татары даже конно проходили.

– А дальше что? – спросил Маркел.

– А дальше тропа пойдёт вниз, это уже будет Сибирь, по Сибири пройдёшь версты три, и слева увидишь землянку. Там живёт дедушка Макар, ты покажи ему грамотку, скажи, Силантий бьёт челом, и он тебе пособит.

– А сам ты разве не пойдёшь? – спросил Маркел.

– Нет, не пойду, – сердито ответил Силантий. – Хоть убей.

– А как же ты тогда крест воеводе целовал?!

– А я не целовал, – сказал Силантий. – Отказался я.

– А воевода?!

– А что воевода! Иди, сказал, чёрт с вами!

И что Маркелу оставалось делать? Нет, подумал он, чёрт с вами, а со мной Пресвятая Богородица и Параскина молитва крепкая! И он развернулся и пошёл. И был он тогда злой-презлой. Силантий ему что-то крикнул, он не оглянулся. Дорога всё время шла в гору, земля была сырая, скользкая. Потом эта грязь кончилась, дальше, то есть выше, лежал ещё не растаявший снег. По снегу идти было легче, Маркел даже прибавил шагу. Там-сям из-под снега торчали здоровенные острые камни, и были среди них похожие на чьи-то страшные рожи. Проходя мимо таких камней, Маркел крестился. День был пасмурный, облака висели совсем низко, но дойти до них никак не получалось.

К полудню небо понемногу развиднелось. Маркел взошёл на самый верх уворота, остановился и осмотрелся. Слева от него была одна гора, справа другая, сзади тропка шла вниз, на Чердынь и Москву, а впереди была тропка в Сибирь, под гору, к дедушке Макару и в Кашлык. Дорога в Сибирь была в густом тумане. Маркел прочёл «Отче наш», перекрестился и пошёл в туман.

Пока Маркел шёл по снегу, идти было весело, а когда снег кончился и снова началась грязь, Маркел быстро утомился, валенки опять промокли, хлюпали, а правый даже немного продрался насквозь, нога мерзла, брюхо подвело, он же не ел весь день…

А землянки дедушки Макара всё не было видно. Не обманул ли Силантий, всё чаще думал Маркел…

ГЛАВА 19

Как вдруг его окликнули:

– Эй, ты!

Маркел повернулся на голос. Там из-за камня вышел человек с пищалью и строго спросил:

– Ты кто такой?!

– Маркел я, божий человек, – примирительно сказал Маркел.

Тот, с пищалью, засмеялся и сказал:

– Вот сейчас я тебя к Богу и отправлю! – ИТ начал поднимать пищаль и целиться.

Тогда Маркел прибавил:

– Мне нужен дедушка Макар.

Тот человек удивился, опустил пищаль, спросил:

– Откуда ты про него знаешь?

– Земля слухом полнится, – уклончиво сказал Маркел.