— Продумал он, — пробормотала, а на сердце стало тепло и уютно. Как же хорошо, боже господи, когда кто-то иногда думает за тебя и старается сделать твою жизнь легче и приятней!

План Кузьмина был до неприличия прост. Вчетвером с мальчишками мы садимся в мою машину и едем до дачи у Лисьего Носа. Там как раз мама Кузи, уже предупреждённая, готовит спальные места, попутно накрывая на стол. Ночуем там, проводим воскресенье и возвращаемся уже впятером в город.

На маме я икнула.

На возвращении заломила руки:

— Кузенька, что ж ты со мной делаешь? У меня ж в машине четыре места, а пятое для кошки!

— Вот Дёныч туда и поместится как раз, — невозмутимо ответил Кузя. — А так познакомишься с мамой, побываешь у нас на даче…

— Что за пережитки капитализма? — хохотнул Мирусь. — И зачем Глинской знакомиться с твоей мамой? Они ж знакомы ещё со школы!

— Ты не отсвечивай, много ты понимаешь в колбасных обрезках, — пробурчал Кузя. — Так надо. Знакомство с родителями — важный этап в отношениях.

Я только глазами хлопала, не понимая нифига. Какой этап, какие отношения…

А потом до меня дошло.

И стало странно и страшно. Нет, не при Мирановиче. Надо его выставить сначала, а потом приставить нож к горлу Кузьмина и выпытать его истинные намеренья. Ладно, без ножа, но всё равно выпытать! Какие-то намёки непонятные… Знакомство с мамой…

Когда Мирусь ушёл, я, слегка помявшись, спросила:

— Кузя, ты что имел в виду?

— Глинская, ну что ты, как маленькая?

Он обнял меня, прижав мускулистым сильным телом к холодильнику, и сказал небрежно:

— Я же уже говорил: мне мало двадцати дней, я хочу больше.

Зарылся носом в мои волосы, добавил:

— Желательно всю жизнь.

Я замерла, переваривая. Один раз, как у нас повелось, не водолаз, но это уже второй! И спит он в моей кровати не одну ночь… Всё ещё не переварив, спросила подозрительно:

— Кузя, ты мне что, предложение делаешь?

Он отстранился:

— А что, непохоже? Вот так и знал… Ща, пять сек.

Вышел из кухни, оставив меня в замешательстве. Блин… Это не прикол. Это совершенно точно не прикол… Если Кузя сейчас притащит кольцо…

Как знала!

Он ворвался на кухню и бухнулся на одно колено, протянув ко мне пальцы с судорожно зажатой в них бархатной коробочкой. У меня вырвался нервный смешок, я прижала ладонь ко рту. И тут же отдёрнула её — как в дешёвой мелодраме, ещё только слёз счастья не хватало!

Кузя открыл щёлкнувшую коробочку и трепетным голосом спросил:

— Глинская, ты выйдешь за меня? Нет, не на работу, а замуж!

Вместо любой нормальной реакции, какая случилась бы у любой нормально девушки, я без слов потянула его за обе руки вверх, обняла, прижалась щекой к свитеру и закрыла глаза. Кузя, Кузя, что же ты делаешь со мной… Ты же первым пожалеешь об этом предложении!

— Я не понял, Глинская, это да? — обеспокоенно спросил он, запустив пальцы в мои волосы и почёсывая шею, как кошке.

Не выдержав, я рассмеялась:

— Да! Кузя, господи, да, да!

— Уф!

Он выдохнул и отвалился от меня, вытирая воображаемый пот со лба. Я снова хихикнула:

— Кольцо!

— Что?

— Кольцо надень!

— А, да, точно…

Кузя взял мою кисть, кольцо из холодного золота скользнуло на безымянный палец, камешки загадочно блеснули.

И только сейчас я поняла, что всё всерьёз.

Надо было ждать столько времени и пережить расставания с бывшими, чтобы почувствовать такую нежность, такой подъём сил, такой прилив энергии и желания обнять весь мир!

— Глинская, я не понял, мы на дачу едем или нет?

— Едем, — покладисто ответила я. Впрочем, в этот момент я бы согласилась даже на стриптиз на Дворцовой площади или убийство мэра из снайперской винтовки. Но Кузя не воспользовался обстоятельствами и мягко подтолкнул меня к двери: