– Красиво, – восхищенно прошептала я, стоя на балконе двадцать пятого этажа в новой квартире Леса. Глубоко вдохнула воздух, пропитанный выхлопными газами и спертый из-за надвигающейся на Нью-Йорк грозы. Но Центральный парк был превосходен в искусственном освещении, как и весь город.

– Да, я здесь часто сижу, – улыбнулся Лес и показал на небольшой столик с двумя креслами. – Думаю о вечном…

– О, да прекращай, старик, – протянула я.

– Я ощущаю себя сейчас как в старшей школе, словно меня изгнали из компании крутых ребят, – выдал он свою глубокую мысль, из-за которой я опешила.

– Лес, ты взрослый мужчина. Нет никакой школы, никого университета. Ты хорошо устроился, так наслаждайся жизнью. Я с тобой, а еще Тео, – напомнила я о брате, а друг горько усмехнулся.

– Знаешь, я весь ужин, пока мы ели мою подгорелую курицу, думал, что ты всегда готова поддержать меня, а я вечно тебе плачусь. Но ты никогда не говорила о той ночи.

– А о чем говорить? – Я судорожно вздохнула и пожала плечами.

– Ты его еще любишь, – утвердительно сказал он, на что я зло сжала губы.

– Лив, мне кажется, это никогда не пройдет. У тебя не пройдет, потому что ты уже его простила, ты уже мечтаешь о нем. И это самое ужасное. Я даже не могу тебе передать, насколько мне он противен за это все. Он так просто живет, ходит на вечеринки, смеется, трахается с Амандой. – Я удивленно посмотрела на него. – Да, я знаю о его новой превосходной жизни. Коул рассказал после того, как я ему позвонил. Это была середина сентября, и я почувствовал себя одиноким. Мы встретились в баре, я спросил о нем. И Коул нехотя рассказал, что у него все хорошо, что он скучает по мне и часто вспоминает. Но… ни одного слова о тебе. Он просто забыл, как и тогда. Знаешь, почему никто не узнал, что он трахнул тебя, лишил девственности? Потому что я нашел Гранда первым на твоей постели и со спущенными брюками, которые были в запекшейся крови. Я убрал все. Ты бы не вытерпела такого унижения. И я надеялся, что он, когда очнется, вспомнит. Но нет. Ничего. Так и сейчас. Он разрушил тебя… и забыл. Но я хочу, чтобы ты действительно делала то, что говоришь. Жила. А сейчас посмотри на себя. Зачем эти изменения? Зачем испортила свои волосы? Нет, тебе идет, но он не вернется. Зачем ты куришь? Травишь себя? Не делай этого, чтобы досадить ему. Он не оценит, как обычно бывает. Он просто мудак.

Я стояла в шоке от его слов. Стыд за прошлое накатил с такой сокрушительной силой, что я застонала и зажмурилась. Захотелось выпрыгнуть с балкона и разбиться. Умереть и больше не мучиться.

– О-о-о, – снова простонала я, ноги дрогнули.

– Говори, Лив. Теперь твоя очередь, девочка. – Лес обнял меня и поглаживал по спине.

– Я так его люблю, Лес, так люблю… Больше не страшно называть его имя, больше нет кричащих букв в голове. Только боль. Тупая. Невыносимая. Надоедливая. Я больше не принадлежу себе, я пуста. Как он мог так со мной поступить? Ведь он писал… он обещал любить меня. Он разрушил все. И эта отвратительная, грязная смесь, которая во мне, не дает двигаться. Я застыла, умерла в тот день. Я хочу к нему, хочу, чтобы он пришел и сказал, что рядом. Что он ошибся, что он… любит… простил меня. Я обманула его, предала. Но и он предал меня. Мы квиты, только… Гранд навсегда изменил меня, сломал…

Вот так горят души в одиночестве. Вот так люди сходят с ума. Вот так я сбросила свою маску. И стало так нестерпимо душно внутри, что крик вырвался из груди и потерялся в прохладной ночи, развеяв мою боль над городом. И небо ответило мне раскатом грома и яркой молнией, а затем сильным непрерывающимся ливнем.

Лес подхватил меня на руки и донес до постели, опустив на прохладные простыни, шепча что-то неразборчивое. Он гладил меня, целовал волосы и щеки. Так я и заснула под убаюкивающие ласки Леса, в его руках, в его тепле, которым он щедро делился со мной.