– Лив, помоги мне, потому что я не могу так больше. Вдохни в меня жизнь, я сейчас мертв. Я потерял своего брата, и мне так больно. Он не доверился мне. А я надеялся, ждал. Уволился. Он же думал только о себе в тот момент и о том, что ты его предала. Но не обо мне. – Лес посмотрел за мою спину, а мои руки легли на его грудь. Я погладила ее, чтобы как-то унять его негодование и страдания. – Я приехал к тебе после беспробудного запоя в подворотнях Джерси. У меня никого нет, Лив. Только ты. Вчера думал, что ты пошлешь меня, обвинишь или наорешь. Но ты… Я не знаю, за что он так поступил с тобой. Ты лучшее, что у него было, а он просрал это. И даже не раскаивается, продолжает свою разгульную жизнь в Нью-Йорке. А они… они помогают ему. Я устал быть один. Мне двадцать семь, и я ни хрена не имею. Есть только ты. Ты больше чем друг. Нет, я не люблю тебя, и даже притворяться не имеет смысла. Но ты мне стала родной, и мы похожи. Ты и я. Он обоих нас убил, использовал. И я потерян, не знаю, как мне жить дальше, чем заниматься. Мне нужен твой поцелуй. Он говорил, что ты даешь своим дыханием новую жизнь. Пожалуйста, Лив, я прошу тебя. Подари мне этот подарок, потому что мне страшно. Моя мать безумная идиотка. Она лечится в психбольнице в Мюнхене, потому что пыталась покончить с собой. А я… до меня никому нет дела. Только ты приняла меня. Не отвергла и не отвернулась. Мы одиночки, но вместе мы сможем двигаться дальше. Лив?

По его щекам катились слезы, которые я стирала пальцами. Я и сама плакала, понимая, что он полностью прав. Новость о том, что он продолжает радостно жить, когда мы горим в огне его предательства, ранила еще глубже. Душа бессмертна. Сейчас она истекала кровью, но не могла умереть. Я не предполагала, что может быть еще больнее. Не знала, что тихая боль в разы сильнее, чем если бы я кричала. Это ужасное состояние. Ноги дрожали, а сердце разбивало грудную клетку.

– Я не такая, Лес. Я слабая, – прошептала я, а он улыбнулся и обнял меня крепче, обхватывая одной рукой затылок. – Правда, Лес. Я отдала ему все. Не предавала его. Готова была умереть, только бы он улыбался. Я…

– …я любила, – закончил за меня Лес, и я кивнула. – Знаю. Ты и сейчас его любишь, понимаю. Потому что я тоже скучаю по нему. Он ублюдок, но такие, как Он, поселяются внутри навсегда и не уходят. Они терзают тебя без слов, без продолжения. Я любил его как брата. Я всегда мечтал о родном и близком человеке, и он втерся ко мне в доверие. И разрушил его. Но больше я не собираюсь говорить о нем. Для меня он мертв. А ты жива. Поцелуй меня, Лив. Один поцелуй.

Его губы были так близко, а мой разум просто отсутствовал в этот момент. Я лишь подалась вперед и закрыла глаза. Не было вспышек, были только губы, которые терзали мои. Руки, которые обнимали меня и снимали цепи. Поцелуй не был романтичным. Он был рваным, быстрым и каким-то… болезненным. Кто-нибудь слышал о таком? А я вот узнала. Это когда переступаешь через себя, чтобы воплотить мечту друга. Чтобы не разочаровать его, а внутри лишь пустота и холод.

Тяжело дыша, Лес немного отстранился и прижался к моему лбу своим.

– Спасибо, Лив. Я подумал, что я гей. Веришь? – усмехнулся он, а я улыбнулась сквозь слезы. – Серьезно. Я так долго размышлял о нем, что сделал вывод, что влюбился в этого урода. Но нет. Я снова мужчина, Лив. У меня встал.

– Твою мать, Лес! Это противно! – уже в голос рассмеялась я и оттолкнула его.

Мы как два больных придурка повалились на траву и продолжали ржать над этой ситуацией. Я обожаю его. Только Лес мог в этот драматический момент выдать такую нелепость. После того как наш истерический хохот угас, Лес вскочил с земли, схватил меня за руку, поднял рывком и потащил за собой.

– Куда? – задыхаясь от бега, спросила я.

– Отдыхать. Что там, клуб? Я за! – крикнул он.