Все дело зависит от того, как за него приняться. Провокация и эффективность. Этому меня научил Ромуалдо. Через много лет после нашей школьной поры, когда наши сексуальные отношения не заходили дальше, чем мастурбация в одиночестве. Ничего больше. Разве что мысли друг о друге.

Встреча была ошеломительной. Не потому, что возродила в нашей памяти времена оргазмов в одиночку, но потому, что мы были поражены благотворностью лет, в течение которых мы не виделись. Мы уставились друг на друга. Ромуалдо стал чуть ли не втрое выше, улыбка его была все такой же очаровательной, а тело – образцовым сочетанием мускулов, каждый из которых поражал идеальной формой.

«Вау!» – только и подумала я. «Я задам этому парню», – была моя вторая мысль с пропущенным окончанием «или я ни на что не гожусь».

Во время долгих объятий я представила, с какой легкостью он мог бы размазать меня по стенке.

– Клаудиа! Не верю глазам!

– Ромуалдо! (Сукин сын, каким ты стал аппетитным!) Сколько же лет я тебя не видела? (Сколько же времени назад я уже могла тебе дать? Неужели твой инструмент такой же огромный, как все остальное? Он мулат…)

– Да, старушка, сто лет. Как ты изменилась!

– Да уж, изменилась. Стала хоть чуточку лучше? (Надеюсь, я тоже стала более сексуальной.) Повзрослела я, а? (Натрахалась, поумнела, познала оргазм, потом супероргазм – да-да, он существует! – давала много, но не столь уж многим.)Я уже не та нежная маленькая девочка, что раньше.

– Да, но ты все такая же красивая.

– Как хорошо, что ты так думаешь! (Прелесть! Он хочет меня!) А ты-то как изменился! (О, да у него стоит! А какая у него попка!) Жаль, что мне уже пора. (Черт, и правда, надо идти.)Возьми мою визитку. Позвонишь на этой неделе?

– Конечно, завтра же позвоню тебе. Я был счастлив тебя повидать!

– Я тоже была счастлива! Чао! (Ух, не обнимай меня так, а то я уже совсем мокрая. Давай же, не расслабляйся: быстро повернулась и пошла не оглядываясь. Он будет смотреть на мою задницу. Буду вилять бедрами.)

Он позвонил меньше, чем через сутки.

– Клаудиа?

– Кто это? (Логично. Должна же я играть натурально.)

– Ромуалдо. У тебя все в порядке?

– Привет. Да. (Так уже куда лучше.)

Итак, киношка, пивко, перекус в кафешке, музычка. Все как надо. И напряжение все растет.

Нельзя сказать, что он был совершенно интеллектуально обделен. Он говорил, что никогда не может выбрать, что купить, когда заходит в книжный магазин (предполагаю, что решением трудной задачи являлось не купить ничего). Не был он и тонким психологом. Но в нем было какое-то непередаваемое очарование (помимо светящихся глаз, широкой улыбки, огромных рук, подтянутого живота и упругой аппетитной попки): никто бы не усомнился, что секс – его призвание. Бескомпромиссная мужественность. Одно то, как он невзначай касался моего колена, пока перечислял правила игры в волейбол, было настолько непристойно и сладострастно (легко, нежно и медленно), что я даже вынуждена была его остановить. Долгий глоток пива. Неистовый. Один пристальный взгляд, и я почти растаяла. И поцелуй. И я сдалась.

Я потеряла способность мыслить. Меня охватило желание раздеть его. Сделать все… Я мечтала скорее оказаться дома.

Я не стала ходить вокруг да около, не стала создавать никакой романтичной обстановки. Наверное, потому что я не могла себе представить мужчину такого типа на своих простынях. В первую очередь, из-за распятия на груди. И из-за ужасного вкуса к ужасной музыке. Я сказала: «Давай приляжем». И легла.

Он снял одежду без всяких церемоний. И… господи боже! Черт подери, что же это такое? Он был еще в сотню раз привлекательнее, чем можно было себе вообразить. Настолько привлекательнее, что дальнейшее уже не надо было предсказывать. Самоконтроль отключился полностью – ведь бояться нечего, когда завтра не существует.

Конец ознакомительного фрагмента.