– Так что там еще у нас по плану?

Мы оказались перед настоящей пробкой – толпа выстроилась перед столом с табличкой «Балаган-базар буйного Боба», за которым парень с чересчур длинными усами шумно хлебал суп. На доске у него за спиной выстроились четыре человеческих черепа с надписью: «Последние четверо». Завидев нас, он начал во весь голос требовать, чтобы Лайл представил ему свою маленькую подружку. Лайл попытался от него отмахнуться и вместе со мной просочиться сквозь толпу – не получилось. Он шепнул мне на ухо, что это очередной участник ролевой игры.

– Боб Берделла, – обратился Лайл к парню и подмигнул, шутливо упирая на фамилию, – познакомься, это Либби Дэй из семьи Дэев… Резня на канзасской ферме в Киннаки.

Парень через стол наклонился ко мне, в зубах у него застрял кусочек гамбургера.

– Будь у тебя член, ты была бы уже на свалке, разрезанная на куски, – сказал он и радостно заржал. – На мелкие-мелкие кусочки.

И он шлепнул по мне, как по комару. Я невольно отпрянула, но тут же в ярости рванулась к нему с кулаком наготове, как делаю всегда, когда меня пугают. В нос его, чтоб кровь пошла! Чтобы вообще остался без носа! А потом еще раз ударить! Но не успела я до него добраться, как он отшатнулся на стуле, подняв руки вверх и бормоча, но не мне, а Лайлу:

– Да ладно тебе, я пошутил! Что такого-то!

При этом он даже не взглянул на меня, будто я ребенок. Пока он ныл, я бросилась на него, но сумела достать только до подбородка, поэтому мой удар кулаком превратился в подобие шлепка – так наказывают нашкодившего щенка.

– Ты, козел!

Вмешался Лайл и, бормоча извинения, увлек меня за собой, но я еще не растеряла пыл и, удаляясь, довольно сильно пнула стол, за которым сидел Боб; стол качнулся, суп пролился на пол. Жаль, не перевернула! Что может быть позорнее, чем неудачная попытка женщины-недомерка врезать обидчику! Хуже могло быть, если бы меня уносили прочь, а я бы по-детски отчаянно сучила ногами в воздухе. Я оглянулась – Боб стоял столбом с розовым от моего шлепка подбородком и безвольно опущенными руками, пытаясь решить, то ли ему стыдно, то ли его зло берет.

– У нас в клубе это не первая потасовка, – констатировал Лайл.

– Не люблю, когда мне угрожают.

– Вообще-то он не… да-да, понимаю, – пробормотал Лайл. – Когда-нибудь эти артисты оставят нас в покое. Люди в нашей группе вам понравятся – в группе расследования гибели Дэев.

– Разве она называется группа расследования гибели Дэев, а не группа расследования резни на канзасской ферме в Киннаки? – недовольно пробурчала я.

Он попытался протиснуться через бутылочное горлышко в тесном проходе, но его попытка закончилась неудачей. Я же лицом почти уткнулась в спину какого-то мужика в синей накрахмаленной рубашке и несколько секунд созерцала безупречную складку посередине. Кто-то настырно подталкивал меня сзади в спину.

– Люди, как правило, так или иначе упоминают в этом деле Сатану, – заметила я.

– Да, но у нас другое мнение, поэтому мы стараемся имя дьявола, прошу прощения, не упоминать, – сказал Лайл, ввинчиваясь в толпу.

– Понятно, значит, дело в названии, – съязвила я, не отрывая взгляда от синей рубашки впереди.

Мы протолкались за угол и наконец оказались на относительном просторе, где можно было хотя бы отдышаться.

– Хотите увидеть еще какие-нибудь группы? – Он кивнул в сторону: слева у стола, обозначенного номером 31, толпилась кучка мужчин: кое-как постриженные, кое-кто с усами, на многих старомодные рубашки с пристегнутым воротом. Они отчаянно спорили приглушенными голосами. – Это очень продвинутый народ. Они тут, по сути дела, создают собственную тайну: они убеждены, что вышли на серийного убийцу, который действует в нескольких штатах – Миссури, Канзасе, Оклахоме, где помогает людям уйти из жизни. Людям семейным, иногда пожилым, которые не могут выбраться из долговой ямы, на кредитках ни цента или ипотека душит, – короче, тем, у кого нет выхода.