Славные парни - Николас Пиледжи (2018)

Сидя в камере, я понимал, что мне конец. В прежние дни Джимми вырвал бы Сепе сердце за одну только подобную мысль. Вот почему я не спешил на свободу. Мне нужно было разобраться с проблемами. Каждый день, пока я сидел, Джимми и Микки звонили моей жене и спрашивали, когда я выйду, а она при любой возможности передавала мне эти разговоры.

В банде никто не предупреждает тебя об убийстве. Всё происходит иначе. Никаких споров и проклятий, как в кино про мафию. Убийцы приходят с улыбкой. Они приходят как друзья, как люди, которые заботились о тебе всю жизнь, в тот момент, когда ты слаб и больше всего нуждаешься в их помощи и поддержке.

Несмотря на всё это, я не был уверен. Ведь я вырос вместе с Джимми. Он воспитал меня. Поли и Тадди передали меня ему в руки. Он должен был присматривать за мной, и он делал это. Джимми научил меня перевозить контрабандой сигареты и угонять грузовики. Мы вместе с ним закапывали трупы. Мы провернули ограбления «Эйр Франс» и «Люфтганзы». Мы оба получили по десять лет за то, что прижали того парня во Флориде. Джимми приходил в роддом к Карен, мы вместе отмечали дни рождения и Новый год. И после всего этого он вознамерился убить меня.

За две недели до ареста я настолько обдолбался и впал в паранойю, что Карен погнала меня к психотерапевту. Это было какое-то безумие. Я не мог рассказать ему правды, но Карен настаивала. Я описал проблему в целом. Сказал, что хочу порвать с людьми, связанными с наркотиками. И боюсь, что меня убьют. Врач посоветовал мне обзавестись автоответчиком.

Чтобы выжить, мне требовалось рассказать всё, что я знал. Это было очевидно и от моего желания почти не зависело. В тюрьме я размышлял не о том, кого выдавать, а о том, как обеспечить себе возможность выйти достаточно надолго, чтобы собрать наркоту и деньги, которые зависли в разных сделках до ареста. В доме осталось на восемнадцать тысяч героина, который не отыскали копы. Ещё двадцать тысяч задолжал мне Пол Маццеи. Об этих бабках, видимо, следовало забыть. Ещё около сорока тысяч моих денег были розданы в кредит уличными ростовщиками. Я хотел взыскать хотя бы часть из них. Кое-что задолжали мне торговцы крадеными драгоценностями и ещё кое-что — дилеры, барыжившие нелегальным оружием. В общем и целом, сумма была достаточно приличная, чтобы рискнуть попасть под новый арест или под пулю от старых друзей. Требовалась очередная афера, трюк, такой же, как и все остальные.

Каждый день, когда федералы приходили ко мне с вопросами про «Люфтганзу» или очередное убийство, я проклинал их и кричал, чтобы они убирались. Однажды я вообще отказался выходить из камеры. На первом этаже меня ждали агенты ФБР, чтобы отконвоировать в офис Макдоналда. «Идите на хрен вместе с вашим Макдоналдом!» — орал я. Вопил, что им придётся тащить меня силой. В конце концов в камеру зашли четыре вертухая и сказали, что либо я пойду сейчас сам, либо меня понесут. Особо не переигрывая, я всё же производил достаточно шума, чтобы дать понять другим заключённым: я не сотрудничаю с копами.

Страшное было время. Некоторых парней из банды Джимми, вроде Джона Савино, каждый день отпускали на работы, и каждое утро они бегали докладывать, кто скурвился, а кто нет. Я был очень осторожен и никому пока ничего не выдал, но всё равно каждый вечер перед сном трясся от страха. Боялся, что Джимми как-то проведает о моих планах и убьёт меня прямо в камере.

Макдоналд любил повторять, что я в безопасности, пока остаюсь в тюрьме. Я смеялся ему в лицо. Я говорил, что, если Джимми захочет пришить меня, он войдёт в тюрьму через главный вход, одолжит пистолет у одного из охранников и пристрелит меня прямо в камере, после чего беспрепятственно уйдёт.