И размахивая папкой, как знаменем, возвращаюсь в здание ресторана.

Тим

– Это будет забавное зрелище, – в предвкушении потираю ладони.

По пути заглядываю в кухню, забираю уже остывший кофе, шлепаю повара Арину по заднице, за что в ответ получаю удар ложкой промеж лопаток. Хорошо хоть не ножом! Быстро отхлебываю сразу полкружки и захожу в помещение для охраны.

– Дай-ка мне мониторы сюда, – бросаю вместо приветствия начальнику охраны.

Наклоняюсь над экраном и едва не давлюсь кофе.

– Не понял…

– Что? – спрашивает он.

– Можно увеличить? – прошу.

И когда картинка вырастает в размере, напиток чуть не выливается у меня из носа.

– Какого… черта! Что они там делают?!

Оставляю кофе, срываюсь с места и несусь по коридору к выходу. Толкаю дверь, выбегаю на улицу и ору:

– Вы что здесь, два дебила, делаете? – быстро преодолеваю расстояние и останавливаюсь, всплеснув руками в недоумении. – На хрена вы ее мотик подняли?

– Мы… – мнутся они.

– Говори ты, – мычит Вадик.

– Нет, ты, – опускает взгляд Никита.

– Ну же!

– Она нам приказала…

– Она вам что?! На каком основании?!

Вадик обиженно надувает губы:

– Как наш начальник.

– Ваш кто? – и у меня даже руки опускаются.

– Сказала, что уволит.

– Не понял, – я кашляю. – Как она вас уволит? Вы забыли, кто вас на работу принимал?!

Никита устало выдыхает:

– Вы там, Григорьич, разберитесь, ладно? Кто из вас теперь хозяин.

– Вы что несете, недоумки?! – я подлетаю к ним и пинаю байк по переднему колесу. – Мотик отпустили! Быстро!

– Не, – отворачивается Вадик.

– Не-е, – блеет Никита, не собираясь отпускать руль.

– Дебилы! Где она?

– Обратно пошла, – мотает головой Вадик, указывая на ресторан.

– Внутрь?

– Да.

– Я сейчас этой стерве…

Оставляю придурков и влетаю в ресторан. Оглядываю зал – никого похожего на эту ведьму. Спрашиваю официантов, они припоминают дамочку в косухе, но не могут сказать, где она. Вне себя от ярости, шагаю по коридору, выискивая глазами Дашку: может, она видела полоумную. И вдруг застываю, заметив, что дверь в мой кабинет открыта. Подхожу ближе.

– А мне здесь нравится, – говорит знакомый ехидный голосок. – Уютно.

Распахиваю дверь и буквально зверею от гнева. Это чудо-юдо развалилось в кресле и вытянуло ноги в мерзких ботинищах прямо на мой стол! А напротив нее, испуганно обняв папочку с документами, мнется Дашка. И хлопает глазами, как олененок, нарвавшийся на охотников.

– Это что за… на хрен?! – рявкаю я, врываясь в кабинет.

Мог бы обойти, но упрямо пру вперед, грубо толкая коленом длинные ноги разодетой во все черное фифы. Под моим напором ее конечности слетают со стола, как кегли с боулинг-дорожки, и валятся вниз. Так ей и надо! Не будет класть на чужую собственность без спроса!

– Эй, нельзя аккуратнее? – возмущается она, выпрямляясь и возвращая ноги на столешницу.

Вот пигалица!

– Ты чего от меня никак не отвяжешься? – ору я, скидывая ее ходули со стола теперь уже руками.

Отталкиваю кресло, на которое она уселась, и девица отъезжает в другой конец комнаты.

– Тебе мало попало?! – наклоняюсь над ней, намереваясь схватить в охапку это ничтожество и вышвырнуть в окно. – Пришла меня папиком своим пугать или кем? А ну пошла отсюда к чертовой бабушке, пока я добрый. Иначе заставлю тебя оплатить ремонт моего байка в двойном размере!

Я готов раздавить ее одним только взглядом, но она не двигается. Смотрит с достоинством и не шелохнется. А в глазах ненависть. И страх, так похожий на возбуждение. Она боится меня, но очень не хочет подавать вида.

– Слышь ты, неандерталец, – девчонка делает над собой усилие, и ее дрожащие пухлые губки складываются в подобие ухмылки, – значит, ты хозяин богадельни? А я тебе кое-какие бумаги принесла. Пойди ознакомься.