Пожирающая Серость - Кристина Эрман (2019)

Джастину вспомнился страх на лице Августы. То, что она сказала. И как смотрела на Восьмерку Костей – со смесью ужаса и смирения, будто все это время знала, что семья Сондерс неминуемо будет связана с их будущим. Словно она сделает что угодно, лишь бы убедить себя в обратном. А значит, если существовала хоть какая-то вероятность, что Вайолет Сондерс может стать выгодным союзником Готорнов, Джастину придется обратиться к ней лично.

5

Харпер выполняла упражнения для укрепления мышц, которые адаптировала под свою тренировку, когда услышала обрывок песни; со стороны деревьев доносился низкий глубокий голос. Она знала его, как саму мелодию. Отец часто напевал ее в своей мастерской, когда создавал стражей из горки высушенной на солнце глины.

Когда-то эти стражи охраняли каждое крыльцо в городе: статуи, которые оживали по команде хозяина. Карлайлы и их хранители отвечали за защиту Четверки Дорог. Каждую осень и ночь весеннего равноденствия – время, когда Серость была сильнее всего, а основатели – наиболее уязвимыми. Когда стирается грань между реальностью и кошмаром.

Но последним из Карлайлов, кого слушался хранитель, была бабушка Харпер. Так что стражи, которых лепил в своей мастерской Морис Карлайл, просто висели над входными дверями жителей. Слабая замена – в случае опасности они могли лишь поднять тревогу, а не дать отпор.

Их семья стала тенью былых себя и тех, кем они могли бы стать.

«Дети малые блуждали, из лесу пути не знали…» Из кустов послышались шаги. Отец Харпер был Карлайлом до мозга костей и все делал громко, даже ходил. Так что первой реакцией Харпер была паника. Она для того тщательно скрывала свои тренировки, чтобы отец не жалел ее. Ее левую руку остро и внезапно пронзило огнем – хоть Харпер и знала, что руки больше нет, порой она все равно ощущала фантомные боли, особенно когда была испугана или находилась в стрессе. Харпер передернуло, она схватила меч и нырнула за ближайшее дерево.

Голос отца зазвучал громче: «Серость стала домом их, деток малых, нежи…»

Пульс Харпер участился, когда он показался на краю поляны. Она прильнула ближе к дереву, но жжение стало таким сильным, что она, ахнув, потеряла равновесие и выронила меч.

Шум прорезал ночную тишину, как выстрел, и прервал пение отца на полуслове.

– Кто там? – Морис Карлайл вытащил из кармана кинжал; острое серебряное лезвие мелькнуло в кулаке. Харпер прежде никогда не видела у отца такого решительного выражения лица. Она быстро вышла из-за дерева, беспокойство в груди росло.

– Папа, это всего лишь я.

Лицо Мориса смягчилось, он был в недоумении. Кинжал вернулся в карман так быстро, что Харпер задумалась, не показалось ли ей.

– Харпер! Что ты делаешь тут посреди ночи?

Девушка сглотнула. Она представила, как выглядит со стороны: мамина сорочка, босые ноги, в траве за спиной валяется меч. Отцовское замешательство всегда заставляло ее чувствовать себя ребенком.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

Морис усмехнулся:

– Я возвращаюсь с патрулирования. Поэтому нервы слегка и пошаливают.

Но на кухонной столешнице лежал календарь с расписанием патрулирования. Харпер знала его наизусть – оно не менялось уже много месяцев.

– Твоя очередь по средам и субботам. – Она ухватилась правой рукой за остаток левой под локтем. – А до смены распорядка из-за равноденствия еще полторы недели.

– Что ж, все так. – На его переносице блеснул лунный свет. – Но и ты не на прогулку вышла на улицу с фамильным клинком в ведьмин час[2].

– Нет. – Отец научил Харпер никогда не избегать битвы, если шансы на победу равны. А им двоим было что скрывать. – Не на прогулку.

Морис Карлайл окинул дочь оценивающим взглядом. Пару секунд он переминался с ноги на ногу, на его скулах заходили желваки.

– Ты тренировалась?