Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

Разумеется, он не хотел ее убивать. Но она была мертва, и я при этом присутствовала. И тут меня пронзила еще одна мысль. Не знаю, что меня на нее навело, знаю лишь, что в тот миг в жуткой тесной каморке, где воняло супом, ламповым керосином и чем-то еще – наверное, смертью, – все нервы мои обнажились и впитывали окружающее, точно нежные белые корешки цветка над поверхностью почвы. Я поняла: Графтону никогда прежде не доводилось убивать, и он до сих пор не в силах был поверить, что совершил это, и осознать, как это легко. Сколько бы он ни пытался обмануть сам себя успокоительной ложью о том, что он не желает мне и Чарльзу никакого зла, теперь он знал. Решение было принято. Он сделал первый шаг по скользкой дорожке… И, глядя в эти черные глаза с расширенными значками, я понимала, что проклятый наркотик, наслаждение смертью, опьянил его сильнее, чем фанатичного убийцу-гашишина.

Мне до сих пор кажется, что мгновение спустя я совершила глупейший поступок из всех возможных. Наверное, мне следовало бы остаться и спокойно заговорить с ним, говорить до тех пор, пока багровая краска не исчезнет с его лица и затуманенные глаза не прояснятся.

Но я видела только одно: путь к дверям свободен и я нахожусь ближе к выходу, чем Графтон.

Я не стала терять время на споры. Я повернулась и пустилась наутек.

Глава 17

Завтра, вслед за другими, ушедшими прежде,

Нам в дорогу пожитки придется сложить.

Омар Хайям. Рубаи

В коридоре было достаточно света. В одну или две старинные скобы для факелов были вставлены керосиновые лампы, – видимо, обитатели дворца готовились к ночным трудам. В их слабом мерцании я хорошо различила лестницу, ведущую в княжеский диван.

Больше бежать было некуда. Искать дорогу в сераль не имело смысла: нечего и надеяться, что я сумею в одиночку спуститься из окна. Задняя калитка была заперта, а парадный вход охранял Хассим. Кроме того, где-то оставался заперт Чарльз. Моей единственной надеждой были зал Большого дивана и ружье на стене.

Не успела я пробежать и третьей части пути вверх по лестнице, как вдруг гобелены на ее вершине раздвинулись, и навстречу мне, как горошина из рогатки, с криком: «Графтон! Графтон!» – выскочил Джон Летман. Он побежал по лестнице, перескакивая через три ступеньки. Я не успела притормозить и со всего разбега влетела прямо к нему в объятия.

Он удивленно ахнул и крепко схватил меня. Еще более удивило его то, что я не сделала попытки вырваться.

Наверное, будь я в ту минуту способна рассуждать, я бы решила, что после убийства Халиды Летман встанет на мою сторону против Графтона, но в тот миг у меня не было сил раздумывать. Однако инстинктивно я видела в нем чуть ли не спасителя, возможного союзника, а не врага, человека, который не станет спокойно стоять в стороне и смотреть, как меня убивают.

– Как ты выбралась? – отрывисто спросил он. Потом поинтересовался: – Что случилось?

У меня не было сил говорить, я лишь цеплялась за него, показывая назад, на дверь кладовки. В этот миг в коридор со стрекалом наперевес выскочил Генри Графтон.

Увидев нас, он застыл как вкопанный. Смертоносное стрекало в руке медленно опускалось, пока наконец железное острие не коснулось пола. Наступило молчание. Никто не произносил ни слова. Наконец Летман, сжимая мой локоть, потащил меня вниз по лестнице, обратно к дверям.

Я не смотрела на него. Наверное, я просто зажмурилась. Летман не стал входить в кладовку, а остановился снаружи у самой двери.

Генри Графтон прочистил горло и заговорил:

– Это был несчастный случай. Она сама на меня набросилась.

Никто по-прежнему ничего не отвечал. Тогда он с внезапной яростью набросился на меня:

– Расскажи ему, дура, расскажи, что это был несчастный случай! Расскажи, что случилось!

Я не поднимала глаз ни на одного из них.