А Бетти иногда и впрямь забывала, что на острове она была чем-то вроде самой большой рыбы в крошечном пруду. На Гернси они с Беллой правили словно две некоронованные королевы. Они были самыми модными, самыми красивыми, самыми известными и пользовались бешеным успехом. Можно было без преувеличения сказать, что повседневная жизнь всех пятнадцатилетних подростков на Гернси вращалась вокруг них двоих. И Бетти совершенно искренне верила, что она – особенная. На всем острове больше ни у кого не было таких шелковистых волос, таких больших дымчато-карих глаз и таких длинных и стройных ног, какие можно увидеть разве что на изображающих идеальных женщин рисунках в журналах с выкройками модных платьев. Одевалась она тоже не как все: ее гардероб выглядел (а по местным меркам и был) стильным, оригинальным и даже экстравагантным, поскольку свои наряды Бетти либо отыскивала в самых дальних уголках благотворительных лавок, либо потихоньку от Арлетты вынимала из ее многочисленных шкафов. Неудивительно, что на острове Бетти была чем-то вроде знаменитости.

Но здесь, в нескольких десятках миль от Гернси, все это не имело значения. Здесь Бетти была самой обычной девчонкой. Довольно симпатичной, правда, но ненамного симпатичнее большинства.

Сегодня они с матерью приехали в Англию в первый раз за последние пять лет. Да, целых пять лет прошло с тех пор, как туманным январским утром их семья снялась с насиженного места и отправилась на Гернси. Поначалу они планировали прожить у Арлетты не больше трех месяцев, но три месяца как-то незаметно превратились в шесть, шесть месяцев стали годом, а потом… потом мать Бетти обнаружила, что на острове ей очень нравится. Сама Бетти тоже чувствовала себя в местной школе очень неплохо и уже не стремилась вернуться в Суррей. Через полтора года после их отъезда какой-то «придурок, у которого денег куры не клюют» (так охарактеризовал его Джолион), позарился на их фарнемский дом, а поскольку он давал хорошую цену, дом был продан, и они остались на острове. Бетти это решение нисколько не огорчило. Напротив, она была в полном восторге. С тех самых пор, когда она впервые перешагнула порог спальни Арлетты, ей было совершенно ясно: она хотела бы жить только здесь. Транспортная компания доставила из Англии остававшиеся в Фарнеме вещи, в том числе – белую кровать с украшениями из прозрачного перспекса, и Бетти окончательно поселилась в старом доме на краю утеса.

На это Рождество Бетти и ее мать решили навестить свою вторую бабушку, мать Элисон, которая по-прежнему жила в Суррее. Они собирались провести у нее два дня, а по пути заехать в Лондон, чтобы купить рождественские подарки. К тому времени, когда Бетти вступила в подростковый возраст, единственной точкой соприкосновения между ней и матерью оказался шопинг, поэтому, шагая вдоль Оксфорд-стрит по направлению к магазинам модной одежды, она и Элисон крепко держали друг друга за руки, но уже не как мать и дочь, а, скорее, как подруги и единомышленницы.

Было почти пять часов. Хмурое декабрьское небо казалось темным, словно уже наступила глубокая ночь, но улица впереди была залита манящим мигающим светом рождественских гирлянд, которыми были украшены фасады домов и витрины магазинов. До поезда, который должен был увезти их к бабушке в Суррей, оставалось еще более часа.