– Ну, бесит меня иногда, как у тебя все гладко складывается. И мужик шикарный, хоть и инвалид, и работа мечты на горизонте маячит, а значит, ты, так или иначе, скоро свалишь из этой мерзкой дыры в новую и счастливую жизнь. А я так и останусь тут с папашей-пьяницей, мамашей-истеричкой и гребанным бухучетом с копеечной зарплатой, пока у меня нет опыта. Потому что у меня даже нет мамочки-бухгалтерши, которая бы меня на практику на крупное предприятие пристроила, где я смогла бы потом остаться. Вот меня и клинит иногда, прям так и хочется тебе гадость сказать. Сорян. Мир?

Она выставила вперед мизинец, чем вызвала у Юли смешок. Та послушно переплела свой мизинец с ее и подтвердила:

– Мир. Если хочешь, я узнаю у мамы, могут ли они взять на практику тебя. Может, то место, что она готовила для меня, еще доступно? Будет больше шансов потом к ним устроиться на постоянку, там вроде неплохо платят…

Ее последние слова потонули в новом звонке в дверь, поэтому Галка не успела ответить. Лишь предположила:

– Влад?

– Может быть, но мы вроде не договаривались.

Однако за дверью оказался не Влад, а уже знакомый пожилой эксперт, приглашенный полицией.

– Здравствуйте, Юлия. Прошу прощения за беспокойство и вторжение без предупреждения. Со мной связался ваш друг, Владислав Федоров, и сказал, что вам, вероятно, нужна моя помощь. Он передал суть вашей проблемы, но я объяснил ему, что мне необходимо поговорить с вами лично. И желательно, наедине.

Его взгляд на мгновение скользнул в сторону Галки, но потом снова вернулся к лицу Юли.

Девушки переглянулись, и Галка непонимающе нахмурилась.

– О какой проблеме идет речь?

– Я тебе потом объясню, – тихо пообещала Юля, давая понять, что предпочла бы пообщаться с новым незваным гостем прямо сейчас.

– Поняла, – улыбнулась Галка. – Исчезаю. Напиши мне потом, лады?

Подруга довольно оперативно ретировалась, а Нурейтдинов, наоборот, повесил на вешалку пальто и нерешительно замер, вопросительно глядя на Юлю. Из комнаты уже высунулся любопытствующий Семка.

– Давайте пройдем на кухню, – предложила Юля, машинально пытаясь соответствовать вежливой манере общения визитера. – Могу я предложить вам чай?

Семку она заново шуганула более простыми и привычными фразами, напомнив, что время до ее инспекции неумолимо проходит.

– Что именно вам успел рассказать Влад и какие подробности вы хотели бы услышать от меня? – поинтересовалась Юля, когда от чая гость отказался.

– Честно говоря, я хотел бы услышать от вас все с самого начала, – заявил Нурейтдинов, кладя на стол перед собой объемную записную книжку и доставая из внутреннего кармана пиджака ручку.

Юля вздохнула и принялась рассказывать все с того момента, как она с друзьями впервые приехала в усадьбу Грибово. Она рассказала обо всех своих видениях и кошмарах, обо всех странных случаях, включая бесформенную фигуру на парковке и свое пробуждение у колодца в конце прошлого года. Чем больше она рассказывала, тем быстрее и подробнее это делала. Не забыла упомянуть и явление мертвой Татьяны, а закончила последним разговором с подругой:

– Теперь Галка считает, что мне передалась ведьмовская сила Настасьи, а я уверена, что мужчина из моих кошмаров, человек за черной дверью и убийца, орудующий в Шелково, как-то связаны между собой.

Она замолчала, выжидающе глядя на Нурейтдинова, тот сделал еще несколько пометок в записной книжке, где конспектировал рассказ Юли, и наконец тоже поднял на нее взгляд.

– Почему вы спрашивали меня про цвет глаз? – мягко поинтересовался он.

Это была единственная деталь, которую Юля обошла стороной, сама не зная почему. Теперь вместо ответа она просто осторожно вытащила цветные линзы. Все равно собиралась это сделать в скором времени: глаза уже нещадно саднило.

– Вот почему, – она уставилась на Нурейтдинова не мигая. – Это происходит с тех пор, как я прошлась по той пентаграмме.