Верхний свет в своей комнате она зажигать не стала, ограничилась настольной лампой и развернула перед собой список Нурейтдинова. Тот был составлен от руки, но непривычно ясным, крупным почерком. Этот человек явно часто писал обычной ручкой, поэтому навыки не растерял. Сама Юля – дитя прогресса – таким почерком похвастаться не могла, несмотря на то, что в колледже приходилось делать много записей.

Список оказался небольшим: всего четыре легенды. Или целых четыре легенды, учитывая, что все локации находились примерно в одном районе: в той же промзоне, где и заброшенная фабрика.

Легенда о человеке за черной дверью стояла на третьем месте, а на первом шел рассказ о девочке на пустыре. Пустырь этот находился в самом сердце промзоны, если верить кратким заметкам Нурейтдинова, то на нем никогда ничего не было. Когда все это место расчистили под строительство, именно здесь так ничего и не удалось построить, сооружения возникали только вокруг. А пространство между ними стало в итоге стихийной свалкой для разного хлама, который было не сдать на вторсырье.

Легенда гласила, что иногда на пустыре видят маленькую девочку в грязном платьице (по некоторым вариантам – обнаженную девушку). Она плачет и зовет на помощь (или просто заманивает тихим пением), а потом исчезает вместе с тем, кто такую помощь пытается ей оказать. Юля не знала, где Нурейтдинов мог взять статистику, но у него стояла пометка о по меньшей мере полусотне пропавших за последние семьдесят лет.

«Это только подтвержденные случаи», – уточняла надпись в скобках, но не было указано, кто и как их подтвердил.

Впрочем, несмотря на отсутствие «верифицирующей ссылки», Юля сделала себе мысленную пометку держаться подальше от пустыря и зовущих на помощь девочек, поэтому на всякий случай нашла его на карте в смартфоне.

Когда она рассматривала схематичное изображение промзоны, в платяном шкафу в углу комнаты что-то приглушенно стукнуло. Юля вздрогнула, прислушалась и настороженно посмотрела на шкаф. Звук не повторился, и она предпочла решить, что ей показалось, и вернуться к изучению списка.

Вторая история была связана с ныне почти неиспользуемой железнодорожной колеей. Ее Юля знала: та пересекала дороги Шелково в нескольких местах, имела переезды, оборудованные светофорами, которые время от времени загорались красным, когда по колее проползал грузовой состав или отдельный тепловоз. Но то ответвление, о котором шла речь в легенде, вело к одному из уже несколько лет заброшенных заводов и не использовалось.

Легенда рассказывала о пассажирском поезде, который якобы перегоняли через колею несколько десятилетий назад. Утверждалось, что из пункта А вышел состав с десятью вагонами, а в пункт Б пришел с девятью. Где именно и при каких обстоятельствах один потерялся, неизвестно, но чуть ли не единственная остановка у них была именно в том заброшенном тупике, который тогда еще не был заброшен. Поезд якобы пережидал там некоторое время, пропуская встречный состав.

Тогда ни вагон, ни его пассажиры так и не нашлись, но семь лет спустя его якобы видели в тот же день и в том же месте, где какое-то время стоял поезд. После он появился еще семь лет спустя и еще… По свидетельствам очевидцев вещи пассажиров лежат на своих местах и выглядят так, словно их только что там оставили. А вот самих пассажиров больше никто и никогда не видел. И все, кто осматривал появляющийся раз в семь лет вагон, так и не вышли из него: тоже бесследно исчезли.

«Интересно, – подумалось Юле, – кто же тогда рассказал про не тронутые временем вещи пассажиров?»

Ответа на этот вопрос в кратком пересказе легенды не значилось, но Нурейтдинов подписал в скобках: «Предположительно 2015, следующий – 2022». Очевидно, речь шла о том, когда вагон видели в последний раз и когда он должен появиться снова.

Со стороны шкафа снова донесся какой-то шум, на этот более отчетливый: кто-то явно возился внутри.