– Не оборачивайся! – скомандовала.

Он замер, снова повернулся к стене. Помолчав, решительно признался:

– Ладно, поймала. Я не отвернулся, потому что хотел посмотреть на тебя голенькую.

Коварная улыбка замерла на губах: он слышал, как Геля перестала дышать, легко представил, как покраснела до корней волос. Добавил мстительно:

– Что, съела? Вот и красней теперь.

Ангелина шелестела платьем, сдержанно вздыхала.

– Бабник… Но кажется удача на твоей стороне, мне все-таки нужна помощь.

Он медленно, с видимым удовольствием обернулся. Девушка замерла перед зеркалом: руки неловко подняты вверх и вывернуты локтями в стороны, узкие бедра едва прикрывал сбившийся в темное облако подол, хрупкие позвонки извилистой дорожкой светлели на обнаженной спине.

– Я застряла, – она беспомощно крутила скованными узким платьем запястьями.

– Да уж, не повезло тебе…

Степан шагнул к ней, аккуратно расправил складки, чуть потянул подол вниз. Скользнул по бедрам высвобождая запутавшийся вокруг талии девушки шлейф. Нежно коснулся живота.

Одно движение, и платье с шелестом расправилось, опустилось вниз, едва задержавшись на девичьих плечах, обнажило грудь. Ангелина ахнула и подхватила лиф рукой, замерла, почувствовав горячие ладони на бедрах. Степан невесомо коснулся ее шеи, поправил волосы, открыв изящную шею. Будто невзначай прильнул щекой к затылку. От близости с ней в висках пульсировала кровь, воздух стал тугим и терпким, напитавшись влечением.

Он гладил ее руки, сжимал холодные пальцы, медленно забываясь, проваливаясь в вязкую тишину. Только биение собственного сердца, ее запах, нежный шелк волос. Реальностью становилась все более призрачной, и вот он уже целует ее шею, а она изгибается от его ласк, запрокидывает голову, укладывая ее ему на плечо. Легкие пальцы путают его волосы, с губ слетает вздох, оседает прозрачной вуалью на вышивку платья.

Секунды переплетались, укладываясь хрупким узором, ласки становились настойчивее и жарче.

Степан развернул Ангелину к себе, поцеловал в губы, стянул с хрупких плеч ставшее лишним платье. На мгновение она подалась вперед, отвечая. И тут же – отшатнулась, впечаталась в стену:

– Нет! – выставила руки вперед, прикрыла ими голову. – Нет, пожалуйста. Не надо!

И, оседая к ногам Степана, заплакала. Тот ошалело смотрел на острые девичьи позвонки, рассыпанные по плечам темные волосы, но видел только дрожащие руки, которыми она крест-накрест закрывалась от него.

Опустился на колени:

– Гель, ты чего? Нет – значит нет, – он развел руки, боясь дотронуться до нее.

Он хмурился и не понимал, что не так. Ведь ей нравилось, она отвечала.

Встал, в нерешительности помялся у двери.

И стремительно вышел.

Направился к открытой палубе, но вспомнил обещание не разделяться. Чертыхнувшись, вернулся в холл перед лифтами, занял свободное кресло, с которого была отлично видна его каюта. Достал сотовый: в углу мигала иконка принятого сообщения.

Форт.

«У нас небольшая накладка с моделями для дефиле: одна из ваших моделей, Наиль, отказалась с вами работать. Но я решаю эту проблему».

Степан сделал глубокий вдох и медленно, по капле, выдохнул.

Все катилось к чертям, на душе было гадко.

Прикрыв глаза, он откинулся на спинку кресла, не упуская из вида свою каюту.

Ангелина показалась из нее меньше, чем через полчаса. Заметив Степана в кресле, неуверенно подошла, встала напротив.

– Пойдем спать? – просто предложила, будто ничего не произошло.

Молодой человек кивнул, принимая молчаливое извинение.

– Наиль отказалась со мной работать, – сообщил, вставая. – У нас нет модели для финального выхода.

⁂

Ночью Ангелина проснулась в своей постели, увидела, что Степан сидит у ее ног. В одежде. Футболка плотно обтягивает широкие плечи, локти уперты в колени. Смотрит перед собой в темноту.