— Я так рада, — порывисто срывается с дрожащих губ, — так рада, что ты здесь… — после сказанных мною слов, ощущаю на макушке хриплый вздох Хаджиева, а потом его руки еще крепче сжимают меня, позволяя большим пальцам гулять по скулам. — Забери меня отсюда… Хочу домой… Прямо сейчас…

Марат отстраняется от моего лба, чтобы посмотреть на меня взглядом, наполненным множеством неизвестных мне эмоций. Слишком долгим взглядом.

— Почему ты такая непослушная, Тата? — шероховатые пальцы невесомо скользят до подбородка. — Всю жизнь за тобой бегу. А догнать все никак не получается.

От его слов, в которых я слышу мужскую боль, в груди разливается новое чувство, но оно такое же мучительное, как и любое, толкающее к границе агонии.

— Прости, но я не могла… — облизываю потрескавшиеся губы, ощущая металлический привкус. — Не могла иначе.

— Должен признаться, если бы не ты, я мог бы опоздать.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спрашиваю его, аккуратно принимая полусидячее положение, вынуждая Марата отойти на шаг назад. А потом я понимаю, что он пытается подобрать слова, прежде чем озвучить их мне. Как и всегда, взвешивает все за и против. Предугадывает мою реакцию. — Говори как есть, Марат.

— Салим заключил сделку по продаже ребенка. Мальчиком заинтересовалось сразу несколько стран.

— О господи! — потрясено выдыхаю я, прикрывая дрожащей рукой рот. Вот теперь я не уверена, что готова услышать все как есть.

— Вчера у него была назначена встреча с человеком, который незаконным путем перевозит людей через границу. — Замечаю гуляющие желваки на мощных скулах Марата, когда он поворачивается и смотрит в окно. — Этот ублюдок нашел покупателя и получил бы большие деньги. Но Салим допустил ошибку, связавшись с тобой. А я воспользовался его ошибкой, отследив тебя по встроенному в телефон чипу. — Марат снова возвращается ко мне, но на этот раз его взгляд теплеет, если такое возможно в его синих ледниках. — Поэтому вынужден признать, Птичка, твой геройский поступок помог вовремя спасти вас.

Я сглатываю подступившую к горлу горечь.

— Ты убил его? — выходит из меня мрачным голосом, который совершенно мне не свойственен. Но у меня нет и капли сострадания. Я надеюсь, если Хаджиев так сделал, то не сдерживал себя. Причинил этому уроду столько боли, сколько заслужила его прогнившая душа.

— Разумеется.

Почему-то от того, с каким холодом и обыденностью Марат говорит об этом, мне становится легче.

— Расплата ждет каждого, кто подвергнет вас опасности или причинит боль. — После короткой паузы, он мягко добавляет: — Каждого, кто посмеет прикоснуться к тебе, Тата.

Я встречаюсь с его потемневшим взглядом, и где-то глубоко внутри загорается неутолимая потребность почувствовать его руки. И мне даже не нужно произносить это вслух, потому что в следующее мгновение Марат садится на кушетку и помогает забраться в свои большие объятья, где я наконец позволяю себе выплеснуть эмоции и почувствовать себя в безопасности.

Абсурд. Парадокс.

Но кто я такая, чтобы отрицать очевидное: мне нужен этот мужчина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Столько лет я бежала от него, а в конечном итоге обретаю спокойствие только рядом с ним. В его руках. В его тепле и запахе. Я больна, другого объяснения этому притяжению просто нет.