Не повышай на меня голос, птичка - Миша Рейн (2021)

— Тата, — сокрушенно шепчет он и прижимает меня еще крепче, утыкаясь губами в мою макушку. А я лишь стискиваю в кулаках накрахмаленную рубашку и выпиваю его объятья как лечебный эликсир. — Я обещаю тебе, Птичка, с нашим сыном все будет в порядке. Салим гребаный трус, — произнесенное имя звучит грубо, но во мне не осталось милосердия. Я буду рада, если после случившегося Марат убьет его самым ужасным из способов. За, как он зачем-то всегда выделяет, НАШЕГО сына. В противном случае это сделаю я.

— Почему он забрал его? — выдавливаю сквозь горечь слез, только Хаджиев молчит, лишь водит ладонью по моей спине, успокаивая проклятой тишиной. А внезапно я сама понимаю, что все дело в Марате, он и есть причина того, почему с моим Ваней случилась беда. — Он мог забрать меня, причинить боль мне, но этот ублюдок похитил моего мальчика, — шиплю я, пребывая в яростном отчаянии, и качаю головой, уткнувшись лбом в мужскую грудь.

— Тата, — Марат отодвигает меня за плечи, чтобы посмотреть в мои заплаканные глаза. — Ты должна собраться, у нас нет времени. Понимаешь?

— Да, конечно, — тараторю я, утвердительно кивая в такт своим словам. — Все, — шмыгаю носом и быстро вытираю ладонью следы слез. — Все нормально, я готова.

Но Марат по-прежнему удерживает меня за плечи, только сейчас его взгляд становится строже.

— Птичка, я хочу, чтобы ты услышала меня. Сейчас ты отправишься с моим человеком в безопасное место, — я тут же пытаюсь возразить, но замолкаю, когда грубые пальцы причиняют мне легкую боль. — Ты не поедешь со мной, — едва не рычит Марат, но, встретившись с моим яростным выражением лица, внезапно отстраняется, а потом выходит из себя. — Твою мать, Тата, я не могу отвлекаться на твою безопасность, я еще не знаю, насколько подготовился этот ублюдок! Ни черта не знаю и не могу потерять тебя! Не хочу рисковать тобой и одновременно спасать нашего сына!

— Он мой! Мой сын! Тебя не было рядом, он не знает тебя! — огрызаюсь в ответ, позволяя эмоциям взять верх, но чувство, прямо сейчас вспыхивающее в глазах Хаджиева, пугает меня, и я отступаю. Более того, начинаю жалеть о сказанных словах, которые явно причинили ему боль.

Однако, несмотря на темноту в этом мрачном взгляде, Марат отвечает мне. Слишком спокойно. И холодно.

— Ты едешь домой, и это не обсуждается.

Проклятье, я обидела его. А еще чертовски злит, что я вообще волнуюсь о подобном. Тут же ощущаю вину, и мне хочется извиниться за сказанное, вот только Хаджиев больше не намерен вести со мной диалог. И от этого я чувствую себя еще отвратней. В конце концов, он вообще не обязан помогать мне, так же как и не должен делать вид, что переживает о ребенке, которого лишь раз держал в руках. Но, как бы мне не хотелось верить в обратное, этот мужчина сорвался по первому моему зову и прилетел, а сейчас готов сделать все, чтобы вернуть моего мальчика. Да, я действительно могу заслуженно считать себя стервой.

И самое неприятное, что у меня нет времени что-то исправить, потому что Марат уже скрылся в одном из внедорожников, а через мгновение машина срывается с места, оставляя меня наедине с водителем, который с готовностью открыл дверцу второго автомобиля и ждет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не желая больше устраивать сцен, я покорно занимаю пассажирское место на заднем сиденье, прежде чем мы трогаемся.

Всю дорогу в сторону дома я погибаю в мучительной неизвестности, мысленно читая молитву за двух своих мужчин. За Ванюшу, и за Марата. Я не готова потерять ни одного, ни второго. Это ужасно, но сейчас, понимая, что Хаджиев готов рискнуть собственной шкурой, я действительно осознаю, что люблю этого мужчину. Пусть неправильно. Какой-то больной любовью. Но делаю это так, как умею.