Прежде чем я усну - Си Джей Уотсон (2014)

— Кроме того, я надеюсь, что сам процесс записывания может вызвать новые воспоминания, — сказал он. — Эффект накопления.

Я раздумывала. А, собственно, какой у меня выбор? Вести дневник или оставить все как есть.

— Хорошо. Я согласна.

— Отлично. Вот я записал на обложке свои телефоны. Звоните, если понадобится помощь.

Я сказала «да» и взяла у него записную книжку. После паузы он продолжил:

— Мы с вами здорово продвинулись в том, что касается воспоминаний о детстве. В основном мы рассматривали фотографии. — Я промолчала, и он достал из своей папки какой-то снимок. — Сегодня я хочу показать вам еще одну. Узнаете?

На фотографии дом. Сначала он мне кажется абсолютно незнакомым, но, когда я замечаю, что верхняя ступень выщерблена, меня как будто озаряет. Это дом, в котором я провела свое детство, — вот тот самый дом, в котором, как мне показалось, я проснулась сегодня утром. Дом выглядел немного другим, нереальным, что ли, но все же это был он. У меня перехватило дыхание.

— Я жила здесь в детстве, — сказала я.

Доктор кивнул и объяснил, что мои воспоминания о ранних годах не повреждены. И попросил описать дом изнутри.

Я рассказала все, что смогла вспомнить: с порога попадаешь прямо в гостиную, в глубине небольшая столовая, гостей, как правило, вели по дорожке, что отделяла наш участок от соседского, сразу на кухню в задней части дома.

— А что еще? Что было наверху?

— Две спальни, — ответила я. — Одна сразу у лестницы, другая чуть дальше. В ванную и туалет, они в глубине дома, был проход через кухню. Раньше они находились в отдельном помещении, которое позже присоединили к главному дому, построив проход с кирпичными стенами и крышей из листового пластика.

— Дальше?

Я не понимала, чего он ждет.

— Не знаю…

Тогда он спросил, помню ли я какие-нибудь детали.

И я вспомнила.

— У мамы в кладовой стояла банка с надписью «Сахар», — начала я, — в ней она хранила деньги. Банка стояла на верхней полке, рядом с джемами — она сама их делала. Мы собирали ягоды в лесу, куда ездили на машине. Куда точно, не помню. Мы втроем заходили далеко в лес и собирали чернику. Корзины, десятки корзин. А потом, дома, мама варила их и делала джем.

— Отлично, — сказал доктор, кивая. — Прекрасно! — он что-то записывал в свой блокнот. — А что скажете об этих?

Он показал мне еще две фотографии. На одной была женщина, в которой я сразу узнала свою мать. А на второй была я. И я стала рассказывать доктору все подряд. Когда я замолчала, он забрал у меня снимки.

— Очень хорошо. Сегодня вы вспомнили о вашем детстве гораздо больше, чем обычно. Думаю, это из-за фотографий, — он помолчал. — В следующий раз я покажу вам новые.

Я согласилась. Интересно, откуда у него эти снимки, и вообще, сколько он знает обо мне того, чего не знаю я!

— Можно я возьму себе эту? — спросила я. — Ту, где мой старый дом?

Он улыбнулся:

— Конечно! — И передал мне фотографию. Я вложила ее между страниц дневника.

Доктор отвез меня домой. Он уже объяснил, что Бен не знает о наших встречах. Но по дороге добавил, что я должна хорошенько подумать, рассказать ли мужу о дневнике.

— Вам может стать перед ним неловко, — сказал он. — И вы уже не захотите записывать определенные вещи. На мой взгляд, очень важно, что сейчас вы записываете все, что приходит вам в голову. Кроме того, Бену может не понравиться, что вы решили продолжить лечение. — Он помолчал. — Возможно, вам лучше не показывать ему дневник.

— Но как я вспомню, что надо вести дневник? — спросила я. И тут меня осенило: — Вы мне напомните?

— Да, — сказал он и добавил: — Тогда вы должны сказать мне, где будете его прятать.

Мы уже подъехали к дому. Только сейчас я вдруг осознала, что это моя собственная машина.

— В шкафу, — сказала я. — Я буду держать его в глубине шкафа.