Макферлейн посмотрел на Рейчел. Ее темные волосы поблескивали при слабом свете. Еще несколько недель назад было невозможно подумать о таком легком, удобном молчании вдвоем. Однако теперь было трудно представить, что когда-то ее не было рядом, работающей с ним бок о бок, заканчивающей начатые им предложения, насмешничающей, поставляющей идеи, язвительные замечания и намеки, независимо от того, желательны они или нет.

Она сидела, прислонясь к переборке, смотрела в никуда, пока судно кренилось все больше, и знать не знала, что он на нее смотрит.

— Ты слышал что-нибудь? — спросила она. — Могу поклясться, что слышала далекий взрыв.

Но Макферлейну было не до того. К своему удивлению, он опустился рядом с ней на колени и притянул к себе с совершенно иным чувством, чем та страсть, которая наполняла его тогда в каюте.

Рейчел положила голову ему на плечо.

— Знаешь что, — сказал Макферлейн. — Ты милейший, умнейший, зловреднейший помощник из всех, что у меня были за всю мою жизнь.

— М-да? Ты наверняка говоришь то же самое всем девушкам.

Он ласково погладил ее по щеке, потом поднял ее голову и поцеловал в губы. В этот момент прошла еще одна большая волна, и вода громко застучала по покрышке.

— Значит ли это, что ты дашь мне поносить твое кольцо с эмблемой? — пробормотала она.

— Нет. Но ты можешь взять мой геологический молоток.

Они снова поцеловались. Судно медленно выпрямилось и сразу стало крениться на другую сторону.

Внезапно Макферлейн отодвинулся назад. На фоне обычных скрипов и стуков танка и отдаленного грохота моря он услышал новый звук — странный пронзительный скрип, закончившийся металлическим скрежетом, громким как выстрел. Потом еще один и еще.

Он быстро взглянул на Рейчел. Она смотрела на него широко открытыми ясными глазами. Громкий звук заглох, но его эхо продолжало звучать в ушах. Потрясенные, они молча ждали. С каждым новым креном судна теперь возникал целый хор новых звуков: трение стали, треск и скрип ломающегося дерева, рвущихся заклепок и сварных соединений.

«Ролвааг»

15 часов 30 минут

Бриттон следила взглядом, как первый трассирующий снаряд лениво поднялся над неровной поверхностью моря, а потом, вспыхивая, погрузился в него. Сразу прилетел второй снаряд, тоже плюхнувшийся довольно далеко от судна.

Ллойд мигом оказался у иллюминатора.

— Господи, просто не верится. Этот сукин сын нас обстреливает.

— Трассирующие. Они определяют расстояние до танкера, — объяснил Глинн.

Бриттон заметила, как затвердела у Ллойда линия подбородка.

— Мистер Хоуэлл, резко лево руля, — приказала Бриттон, когда очередная пара снарядов прочертила над морем дуги и приводнилась несколько ближе к ним.

Они молча смотрели, как снаряды ложились все ближе, а потом один пролетел у них над головой вспышкой света на фоне темного неба.

— Нас взяли в вилку, — сказал Глинн шепотом. — Теперь они откроют огонь боевыми снарядами.

Ллойд повернулся к нему.

— Вы кто, спортивный комментатор? Нам нужен план, а не комментарий. Просто не верится. Триста миллионов, и вот куда вы нас привели.

Бриттон приказала быстро, но четко:

— Прекратить разговоры на мостике! Мистер Хоуэлл, весь руль право! Двигатели экстренно назад.

В кризисных ситуациях ее мысли обретали кристальную ясность. Словно кто-то другой думал за нее. Она взглянула на Ллойда, стоявшего у центрального иллюминатора мостика, сцепившего в узел мощные пальцы рук и смотревшего на юг, на безжалостное море. Как, наверно, трудно смириться с тем, что не все можно купить за деньги. Не купишь даже свою собственную жизнь. Чем он, по большому счету, отличается от человека, стоящего с ним рядом?

Бриттон перевела взгляд на Глинна. Она верила ему так, как никогда и никому до того момента, пока он не ошибся. «Оказалось, что и он — просто человек», — подумала она.