Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

Он решил предпринять героическое путешествие в Грецию. Он впервые в жизни увидит эти острова и будет жить там полной жизнью, дышать полной грудью, станет бесстрашным человеком, а не вечно чего-то боящимся ничтожеством из Бостона. Если даже в Пирее он попадет в лапы полиции, то, по крайней мере, вспомнит несколько предыдущих дней, когда он стоял под сильным ветром на носу парохода, пересекая темное, как вино, море, словно возвращающийся домой Ясон или Одиссей. Том написал письмо мистеру Гринлифу и отправил его за три дня до отплытия из Венеции. Мистер Гринлиф получит это письмо дней через пять и потому не успеет задержать его в Венеции телеграммой с просьбой не садиться на пароход. Кроме того, со всех точек зрения лучше вести себя свободно, так, чтобы в течение недели, пока он не окажется в Греции, до него нельзя было добраться, а чтобы доказать, что денежный вопрос его не занимает, появление завещания не должно задержать то небольшое путешествие, которое он давно уже задумал.

За два дня до отплытия он отправился в дом Тити делла Латта-Качагерры, графини, с которой познакомился в тот день, когда приступил к поискам дома в Венеции. Он был приглашен на чай. Служанка провела его в гостиную, и Тити приветствовала его фразой, которую он не слышал много недель:

– Ah, ciao, Tomaso![100] Вы читали утренние газеты? Найдены чемоданы Дикки! И его картины! Прямо здесь, в Венеции, в «Америкэн экспресс»! – От волнения дрожали даже ее золотые серьги.

– Что?!

Том не читал газет. Весь день он был занят тем, что упаковывал вещи.

– Читайте! Вот! Его вещи были сданы на хранение только в феврале! Они были высланы из Неаполя. Возможно, он здесь, в Венеции!

Том начал читать. В газете сообщалось, что развязалась веревка, которой были обвязаны холсты, и, снова их сворачивая, служащий увидел на картинах подпись Р. Гринлифа. У Тома так затряслись руки, что он изо всех сил сжал газету. Далее говорилось, что полиция тщательно ищет отпечатки пальцев.

– Кажется, он жив! – вскричала Тити.

– Не думаю… не убежден, что это доказывает, что он жив. Он мог быть убит или покончить с собой после того, как отослал чемоданы. Но то, что они зарегистрированы под другой фамилией – Фэншо…

Ему показалось, что графиня, которая неподвижно сидела на диване и внимательно смотрела на него, была удивлена его нервозностью, поэтому, призвав на помощь все свое мужество, он взял себя в руки и сказал:

– Понимаете, в чем дело. Всюду ищут отпечатки пальцев. Этого бы не стали делать, если бы были уверены, что Дикки отослал чемоданы сам. Зачем было сдавать их под фамилией Фэншо, если он собирался взять их сам? Даже его паспорт там. Он положил в чемодан свой паспорт.

– А вдруг он скрывается под фамилией Фэншо! Oh, caro mio,[101] вы должны выпить чаю!

Тити поднялась.

– Джустина! Il te, per piacere, subitissimo![102]

He выпуская из рук газету, Том без сил опустился на диван. А как насчет узла на теле Дикки? Может, ему повезет и он тоже развяжется?

– A, carissimo,[103] вы совсем помрачнели, – сказала Тити, похлопывая его по колену. – Это же хорошие новости! А что, если все отпечатки пальцев принадлежат ему? Разве вас это не обрадует? Может, завтра вы пойдете по какой-нибудь улочке в Венеции и столкнетесь лицом к лицу с Дикки Гринлифом, он же синьор Фэншо!

Она заразительно рассмеялась. Смеялась она так же естественно, как и дышала.

– Здесь говорится, что в чемоданах чего только не было: бритвенные принадлежности, зубная щетка, ботинки, пальто – полный набор, – сказал Том, стараясь прикрыть охвативший его страх мрачным тоном. – Будь он жив, как можно обойтись без всего этого? Должно быть, убийца раздел его и сложил в чемоданы все его вещи, потому что так проще всего от них избавиться.

Эти слова заставили Тити ненадолго умолкнуть. Но после непродолжительной паузы она сказала: