Против течения - Рогов Борис Григорьевич

Остаток дня прошел в праздности. Вечером Живков поехал проводить дочь в Софию, поэтому ужинал я в компании охранников и персонала резиденции. При чужом человеке парни и девушки вели себя крайне сдержанно. Они как-то странно обсуждали своё место работы, рассказывая друг другу о том, как им повезло работать рядом с таким великим человеком.

Чем-то это мне напомнило пока не снятый фильм «Кин-дза-дза». В конце концов, мне наскучило это проявление верноподданничества, и я ушёл к морю. Море было прекрасно. Наверное, оно помогло мне поймать очередную идею, что можно будет сообщить товарищу генеральному секретарю завтра. На этот раз никакой политики, только история с археологией. Я пока не представляю, как это может отразиться на будущем, но как-то отразится, поскольку история — прежде всего политика, и только потом всё остальное.

Утром, после морских процедур, которые улучшают и без того прекрасное настроение, я пью утренний кофе с товарищем Живковым.

— Товарищ Живков, я не знаю, что повлияло, может здесь у вас место какое-то особенное, или «солнце, воздух и вода», но у меня сегодня был тот самый сон, специфический.

В газете «Комсомольская правда» за 15 апреля 2003 года напечатана статься об открытии для туристов комплекса Беглик Таш и о его чудесных акустических свойствах. Духовые инструменты как-то там резонируют с древними мегалитами, в результате имеет место оздоравливающий эффект.

— Чакай [174]! Стой! Подожди, не спеши. Всё-таки русский для меня не родной, — Живков делает рукой останавливающий жест. — Начни сначала и медленно.

— Где-то здесь недалеко от «Перлы» есть мегалитический комплекс. — Я стараюсь говорить размеренно. — Его открыл какой-то чех по фамилии Иличек в прошлом веке, но исследований там не проводилось. Археологи получат туда доступ только, когда будет снят режим с заповедника и виллы.

— Борис, а давай сегодня сходим сами и посмотрим этот комплекс. Ты же не торопишься, я надеюсь.

— Как мы его найдём? В газете ни координат, ни карты не было. Найти можно только тем, кто знает, где он находится, или с вертолёта. Только отдельные камни выходят на поверхность и сверху его трудно отличить от естественных скальных выходов.

— Жалко! — Живков с досадой хлопает ладонью по колену. — Но ничего, мы направим наших учёных на правильный путь.

Вдруг лицо главы Болгарии становится серьёзным. — История это, конечно, важно и интересно, но я сейчас вспомнил, что Ванга рассказывала про нашу семью и, кажется, про Чаушеску? Это гораздо актуальнее. Рассказывай. Я готов. Ты на самом деле владеешь странным даром.

— К сожалению, не могу вас порадовать. В 1989 году по странам Восточного блока прокатится волна переворотов, или как их назовут в мировой прессе «бархатных» революций. Бархатных, по причине мирного ухода от власти коммунистов. За всем этим «бархатом» будет стоять КГБ и лично Андропов. Ваши местные либералы вас арестуют, обвинят в растрате государственных средств. Будут настаивать на расстреле. Ограничатся пятью годами тюрьмы. В тюрьме придётся посидеть Хонеккеру. Чаушеску расстреляют мятежники, причем, вместе с женой. Поляки, чехи и венгры более или менее спокойно, без перетряхивания грязного белья уволят своих вождей. Югославия развалится на отдельные воюющие между собой мелкие страны. Социалистическими останутся Китай, КНДР, Вьетнам и Куба. Как-то так.

— Какие ужасы ты рассказываешь! — Пожилой мужчина медленно стягивает с носа тяжёлые роговые очки и начинает тщательно протирать их. Делает это минут пять. — С Югославами всё понятно. Три враждебных религии в одной стране — бочка с порохом. А в Албании как будут идти дела?

— После смерти Мао товарищ Энвер Ходжа полностью закрыл страну и про неё ничего мне не попадало. Если что-то будет, то я могу через Людмилу вам передавать.

— Это хорошо! Значит, она оставила вам свой телефон? Она очень умная девушка, знает, что мои номера на постоянном контроле. Кстати, какова судьба её и её детей.