– Я убежден, что номерной знак существует и что дом в Со сущ…

Стефан застыл на месте.

– Что с тобой? – неуверенно спросила Сильвия. – Почему ты на меня так смотришь? Иногда ты меня просто пугаешь. Я так боюсь, что твои прошлые демоны снова на тебя нападут.

Она отпрянула шага на три, но Стефан ее остановил:

– Со. Когда я сказал «Со», ты изменилась в лице.

– Нет-нет, просто…

– Что? Что – просто?

Она ответила не сразу. Глаза ее забегали.

– Этот… этот город, Со, мне кое о чем говорит. Мы с тобой уже обсуждали, когда…

– Когда что?

Она тряхнула головой:

– Черт! Не помню… Какая-то вечеринка, коктейль перед съемкой, что-то в этом роде… Слушай, я сегодня устала. Забудь ты, ради бога, все свои кошмары и совпадения.

Но Стефан настаивал. Он явно нащупал какую-то деталь, набрел на след, который мог бы доказать, что он не сумасшедший.

– Номерной знак 8866 BCL 92! Красный «порше»! Красивый богатый дом с остроконечной крышей, покрытой синей с черным черепицей, с большими овальными окнами! Скажи, что ты вспомнила!

Сильвия погасила одну из ламп.

– Вспомнила? Но я же не сумасшедшая! Мне все это абсолютно ни о чем не говорит!

Она застыла в дверном проеме, усталая, с красными от напряжения глазами.

– Пойдем лучше спать. Завтра это обсудим, ладно? Если ты настаиваешь, то я возьму отгул и мы пойдем в жандармерию. Там все и выясним. Но не сегодня, только не сегодня, пожалуйста…

Она прижалась к нему и долго дышала во впадинку на его шее, еле сдерживая слезы.

– Я так боюсь, что все снова начнется…

Стефан тоже обнял ее. Зрачки его расширились в темноте. Ему все еще виделся розовый носовой платочек, запачканный кровью. В ушах звучали ужасы, услышанные по радио. Утопленная девочка… Мери-сюр-Уаз… Город всего в получасе езды от Ламорлэ.

Не шевелясь, Сильвия принялась его тихонько уговаривать:

– Во всем, что случилось, твоей вины нет. Твоей вины нет…

Стефан почувствовал, как его охватывает боль: картины прошлого, крики, кровь… А Сильвия все говорила и говорила, но он воспринимал только обрывки слов.

– …Кошмары, предчувствия, твое бесплодие – все это терзает тебя, а потом вырывается на поверхность. Я не хочу, чтобы тебя загружали лекарствами. Не хочу еще раз пережить ад.

Она порывисто и нежно приникла к нему и прошептала:

– Ты должен сказать мне, почему мы переехали сюда, Стефан. Должен довериться. Ну что ты ищешь в этом заброшенном доме, в этом всеми забытом городке?

Стефан вздохнул. С каким наслаждением он бы крепко прижал ее к себе и замучил бы ласками, пока они шли до спальни. Но желание не приходило. Не приходило, и все тут. Слишком много ужасов колотилось в его мозгу. Они уже давно съедали его, душили и давили.

– Ничего я не ищу. Совсем ничего.

Сильвия шептала, и голос ее прерывался всхлипами:

– Я хорошо помню, как ты меня в первый раз ночью привел к себе в мастерскую в Баньоле, где ты еще только начинал. Помнишь?

– Я… прости, но бордо мне выжгло все нейроны.

Она прикрыла глаза:

– Ты тогда напялил какую-то латексную маску человека лет восьмидесяти, встал передо мной на колени, протянул мне букет искусственных цветов и спросил, буду ли я тебя любить, даже когда ты превратишься в старого сварливого хрыча.

– И… что ты ответила?

– Я вырвала у тебя из рук букет, отшвырнула его в сторону и повалила тебя на пол. И мы любили друг друга посреди муляжей каких-то обгорелых трупов. Я была совсем голая, а ты не снял маску и ботинки. И я тебе тогда сказала: «Как бы ты ни выглядел, мне важно только то…»

– «…что у тебя в душе».

У Сильвии сжалось сердце.

– Пойдем наверх, прошу тебя. Сейчас ведь все почти как тогда.

Стефан зажег лампы, и монстры осветились красноватым светом. В этом театре ужаса он ласково провел рукой по нежному лицу жены: