Мы стояли на задворках кантины. Гоки вблизи оказался ещё огромней, чем в игре… и жутко вонял мокрой псиной. Казалось бы, откуда на нижних ярусах взяться дождю? Но дождик моросил, мелкий и вязкий, словно кто-то злой невероятно старательно плевал на нас с моста.

Переговоры шли… своеобразно. Мессия пыталась гоношиться, набивать себе с Ластаром цену, но я-то видел, что эта парочка купилась на предложение стабильной работы сразу и с потрохами. Как же, наверное, погано им тут живётся… Я смотрел на гоки и вспоминал «До свидания, овраг» Сергиенко – повесть о бездомных собаках. А потом смотрел на разгорячённо торгующуюся Мессию и думал, что всё будет хорошо. У нас у всех.

– Привет, Гарр, – сказал я в темноту за углом.

Наси, пряча бластер, выступил на свет. Ластар задрал верхнюю губу и очень тихо зарычал, но девочка взяла его за руку, и гоки тут же успокоился.

– Познакомься с нашими новыми бойцами.

11

– Зачем нам эта наглая девчонка? – в очередной раз пробормотал Гарр.

– Считай, что во мне проснулись отцовские чувства, – сказал я, делая очередной глоток.

Здешний коктейль мне определённо не нравился, но мы пришли сюда по делу.

– У тебя что, есть дети? – подозрительно спросил Гарр.

Я пожал плечами:

– Не помню.

– Не нравится мне эта твоя амнезия…

«Знал бы ты, что это за амнезия», – подумал я. А вслух сказал:

– Тсс. Вот и он.

Высокий, очень крепкий мужчина с холодными серыми глазами. Данерус Вольго, в прошлом кандаморский воин, теперь – наёмник на службе местного криминального авторитета Кадила Гнидда. Судя по тому, с какой лёгкостью он нёс за спиной многоствольный бластер, проблем с поддержанием формы у кандаморца не было.

Данерус знаком отпустил двоих сопровождающих, прошёл прямо к нашему столу и, безошибочно признав главного, не спрашивая разрешения, сел напротив меня. Тяжёлая пушка опустилась на сиденье. Гарр откинулся на спинку диванчика и опустил руки под стол, словно собирался выхватить бластер. Кандаморец окинул его насмешливым взглядом. Я сидел спокойно.

– Вольго, – сказал Вольго.

– Мак, Гарр, – так же коротко и сухо ответил я. – Мне нужны деньги.

– И?..

– Много.

– И?..

– Ты работаешь на Гнидда. Помоги нам получить кредит.

– Сколько?

Я придвинул к Данерусу салфетку с цифрами. Он несколько секунд рассматривал надпись, затем хрипло рассмеялся. Я скомкал салфетку и спрятал её в карман.

– Немало, – сказал Вольго, отсмеявшись. – Зачем тебе такие деньги и как ты собираешься их отдавать?

– Отдавать? – поднял я бровь.

Вот теперь мне явно удалось его зацепить. Он смотрел мне прямо в глаза с таким живым, весёлым интересом, что всякие сомнения в перспективах дальнейшего сотрудничества у меня развеялись.

Вертлявая официантка принесла коктейли. Разговор приостановился.

– Ты многого просишь от жизни, Мак, – сказал Вольго, едва мы снова остались одни.

– Я много даю взамен.

Он нахмурился. Глубокий шрам, пересекавший левую бровь, неприятно побагровел.

– Уж не собираешься ли ты купить меня? – обманчиво мягким голосом спросил Вольго.

– Купить? Кандаморца?

Ясное дело, это была предельно грубая лесть. Кандаморцы покупаются и продаются не хуже всех остальных, если разбираешься в курсе валют. А парень, что сидел сейчас напротив меня, давно созрел для покупки. И я очень хорошо знал, о какой валюте идёт речь.

– Что ты знаешь о нас? – резко спросил Вольго.

– Я знаю, что в вашем языке нет слова для понятия «герой». Каждый кандаморец воспитан так, чтобы быть героем, отдельное слово нужно только для того, чтобы обозначить труса.

– Ты говоришь на кандо’сс?

– Это простой язык. Но вот беда: я никак не могу запомнить произношение слова «скука». Ты знаешь такое слово, а, Вольго?