Всё-таки я – Рейван. Пусть не настоящий, но раз уж занял место настоящего… Да нет, ерунда, я ведь ровным счётом ничего не знаю о Силе. Не той, что в книгах, играх и фильмах, там-то всё просто – магия как магия. Но как она устроена на самом деле, как ею управлять?.. Откуда я мог это знать? С другой стороны, когда в твоей крови столько псионидов, как у Рейвана, некоторые умения приходят сами собой. Наверное.

Я с новым интересом посмотрел на «зависшего» Лого. Это что же, я теперь могу управлять людьми? Или дело только в самом Ратисе: создатели игры прописали его так, чтобы он служил мне идеальным помощником во время обучения, а потом благородно и беспроблемно сошёл со сцены? Интересно, а если попробовать приказать что-нибудь Гарру?

– Я вышел купить припасов, – возмущённо стал оправдываться Наси, неверно истолковывая мой прицельный взгляд. – А этот идиот, отрыжка банкора, выбежал следом и начал меня душить! Ни с чего, при всей толпе!

– Ты лишний, – проговорил Ратис, монотонно покачиваясь на месте. – В реестре партии нет свободного места.

– Ах ты!.. – задохнулся от ярости Гарр. – Да что вообще значит эта белиберда?! Он бормочет об этом реестре с начала драки.

А я так и шлёпнулся на кровать. И понял, что тоже задыхаюсь, только от смеха.

В игре, после гибели Ратиса, его портрет на экране выбора партии заменялся на портрет Астилы Й’йен. Что логично: место в интерфейсе не резиновое, а зачем держать персонажа, который всё равно погиб? И вот теперь, когда я умудрился этого персонажа спасти, Ратис просто не знал, что делать. Там, на корабле, он, как болванчик, повторял одни и те же фразы. А теперь и вовсе… «сломался».

Разработчики сценария просто не прописали ему полноценных человеческих реакций, и он, как умел, исправлял ситуацию. Для Ратиса не было предусмотрено места в жизни после «Вершины Зендера», вот он и пытался отвоевать это место. Обречённый персонаж хотел жить вопреки воле своих творцов!

Я перестал смеяться так резко, что прикусил кончик языка. Передо мной стоял живой человек из плоти и крови, я воспринимал его живым, мы сражались плечом к плечу! А теперь выходит, что…

– Да что с ним такое? – раздражённо спросил Гарр.

– Сила, – медленно сказал я. – Великая Сила говорит с ним. Он просто не может разобрать слова.

7

Проблема с Ратисом подействовала на меня угнетающе, и довольно сильно. Можно сказать, я впервые осознал свою ответственность за происходящее вокруг, за жителей мира, в который попал, за судьбу этого мира, если хотите. Можно сказать, что впервые… но это будет неправдой. Так остро – да, только сейчас. Но мысли о тех изменениях, что я вношу в накатанный сценарий, приходили ко мне и раньше. Теперь к ним добавилось понимание, что эти изменения могут завести… как далеко? Мне было жутко смотреть на зомби-Лого, и я заставил себя отвлечься на решение бытовых проблем.

Гарр всё-таки сбегал за едой. Мы наскоро перекусили чем-то вроде холодной сухой лапши, впихнули порцию в притихшего и безвольного Ратиса. Запили кисловатым безалкогольным пивом. Затем по очереди сходили помыться: душевая кабинка в нашей конуре не работала, и мы за пару кредов воспользовались гостеприимством Маалала, соседа-литонианца, такого же сквоттера, как и мы. Наси вкратце рассказал, как перетаскивал меня от места крушения шлюпки в этот жилой комплекс: как избавился от республиканской формы, как в обмен на бластер и пару мечей взял в аренду тележку-робота…

Я знал, что хисские патрули прочёсывают этот район, но надеялся, что столкнёмся с ними не слишком скоро. Утрата части оружия и припасов меня не беспокоила, главное – плазменный меч остался при мне. Гарр косился на характерную рукоять, хотя вопросов пока не задавал. Я знал, что только пока: подозрительная натура бывалого солдата возьмёт верх, но меня это сейчас слабо волновало.