А что потом ? - Порша Мур (2021)

Мы отличаемся почти во всём. У Джии тёмные, почти угольно-чёрные, длинные волосы и карие глаза — такие же, как у мамы. Я же папина дочка со светло-коричневыми волосами, которые на свету были почти рыжими, с зелёными глазами и бледной кожей. Она была идеальным ребёнком: красивой, хорошо воспитанной, хотела понравиться и наслаждалась занятиями, которые придумывала для нас мама. Я родилась в самый жаркий день лета. Папа сказал, что я родилась быть темпераментной. Мама практически дралась со мной, чтобы заставить меня одеться в платье, и я прятала свою домашнюю одежду под теми отвратными кружевными штуками, в которые она жаждала меня нарядить. Я действовала матери на нервы, но папа был моим рыцарем в сияющих доспехах, бросавшимся спасать меня, когда дела шли плохо. Отец был моим лучшим другом. Он понимал меня. Мы были похожи и совершенно отличались от мамы. Старая поговорка, что противоположности притягиваются, точно подходила им.

Мама родилась, чтобы стать женой представительного человека. Она родилась в Старом Орлеане, родители происходили из старого знатного рода, и маму готовили в жены сенатора, губернатора или президента — кого-то подходящего, важного и богатого. Мой отец был музыкантом, проезжавшим мимо после отмененного концерта в Техасе. Он был вольным человеком, который оторвал маму от всего, что она знала. Посмотришь на маму, так вылитая Джиа, а мама всегда говорила, что я была папиной дочкой.

Оглядываясь в прошлое, я признаю, что завидовала Джиа. Я завидовала её таким хорошим отношениям с мамой и тому, как она так легко соответствовала образу, который хотела видеть мать. На неё это никогда не давило, сестра от природы была утончённой и прекрасной. Прекрасной в классическом смысле. Черты лица Джиа полностью симметричны, её голосу присущ идеальный намёк на женственность, и не только это. Она была умной и изящной, но всегда немного холодной.

Большинство людей воспринимали её холодность как загадочность — по крайней мере, парни. Если бы мы не родились в одной семье и одном доме, возможно, мы никогда бы не были лучшими друзьями. Джиа всегда хранила мои секреты, и, думаю, она находила мой неугомонный бунтарский характер забавным. Поскольку мои выходки подчёркивали её положительные качества, уверена, что Джиа не возражала против них, хотя обычно старшим сёстрам это не нравится. Когда меня наказывали и отца не было рядом, чтобы спасти от железной воли мамы, я бежала к Джиа и запрыгивала ей на руки в поисках защиты. Сестра всегда умела урезонить маму и успокаивала её, даже меня умела успокоить, на время, конечно.

Я не видела Джиа почти семь месяцев — период, которого я, будучи маленькой девочкой, не могла себе и представить. Хотела бы я сказать, что мы отдалились друг от друга, но реальность — это совпадение, сила природы — почти разлучила нас. Не совсем, но определённо оставило несколько дыр в когда-то прочных отношениях. Когда я поднимаюсь по лестнице к её дому, то обстоятельства, повредившие нашим отношениям, больше не довольствуются задворками сознания. Они перебрались на передний план моих мыслей, насмехались надо мной, дразнили, обволакивали нитями прошлого.

Когда была моложе, я представляла жизнь Джиа в двух сценариях: замужем за кем-то важным и умным, например профессором или учёным, или первой леди. Две противоположные стороны медали, но обе вполне вероятны для неё. Просто она такая, способная быть покорной или самой держать всё под контролем. Лучше сказать, она могла казаться покорной, но всегда контролировала ситуацию.

Её дом большой и безупречный. Белые колонны на переднем крыльце, идеально подстриженный газон и два роскошных автомобиля, припаркованных в гараже. В Мэдисоне пространство не было столь важным, но в пригороде Чикаго — Берр-Ридж2 — территория приравнивается к статусу. Чем больше дом, тем больше денег на него потрачено, а дом Джиа показывал, что на него было потрачено очень много денег.