— Чем занимаешься? — от скуки поинтересовалась я у демона, наткнувшись на него в одной из беседок.

— Живописью, — ответил он, показав мне измазанную красками палитру в доказательство.

— Можно посмотреть?

— Да, пожалуйста. Мне будет интересно узнать твое мнение.

Я посмотрела на работу. Кусты, скамейка, небо, бабочка.

— Ну как? — спросил меня Дэн.

Я помялась. Как бы там Маришка не шутила по поводу моей работы, у меня действительно было художественное образование, и сейчас оно сокрушенно цыкнуло и закатило глаза.

— Тебе честно? Или как новичку?

— Лучше честно, — подумав, выбрал Дэн.

— С перспективой нелады. У тебя бабочка на заднем плане выписана так, словно она размером с арбуз. По-хорошему, так ее лучше вообще не изображать или хотя бы перенести на передний план, если уж она тебе так важна. С подбором цвета тоже серьезные проблемы: выглядит так, будто ребенок рисовал. Причем по принципу «ярко — значит, красиво». Ты краски совсем смешивать не умеешь?

— Ну, я пытался, — Дэн печально опустил плечи. Мне стало стыдно.

— Хочешь, я тебя нарисую? — предложила я, чтобы поднять ему настроение.

— А ты хорошо рисуешь? — Дэн смешно изломал бровь.

— Если будет плохо, я ее сожгу.

— Договорились.

Демон удобно устроился на скамейке, раскинув руки и скрестив ноги. Я вынула новый холст из сумки — уже загрунтованный, причем явно не Дэном — и принялась за набросок.

Работалось легко. Оказывается, я очень соскучилась по краскам, кистям и такому знакомому запаху масла. Дэн оказался хорошей моделью и почти не двигался. Мне даже пришлось несколько раз заставить его походить, чтобы он не отсидел себе все. Не могу сказать, что у меня получалось произведение искусства, но, по крайней мере, мне не стыдно будет показать Дэну результат.

— Фелисса, — осторожно позвал он меня.

— Дэн, не отвлекай, я со светом работаю, — отмахнулась я, стремясь поймать солнечные блики, пока дневное светило не сменило свое положение на небе.

— Фелисса, у нас гости, — сказал он. Я оглянулась. У меня за спиной стояло дивное белокурое создание лет этак восемнадцати. По эльфийским меркам — совершеннейшее дитя. Ее волнистые волосы живописным каскадом рассыпались по небесного цвета платью, украшенному легкими и воздушными кружевными оборками. Губки цвета спелой малины были чуть приоткрыты, и их задумчиво касался пальчик с блестящим ноготком. Девушка словно бы светилась жемчужным сиянием.

— Я тоже хочу, — наконец, переливчатым голоском выдало это создание.

— Что? Рисовать? — не поняла я.

— Нет. Хочу оказаться там, на картине, — она показала пальчиком и очаровательно улыбнулась. — Пожалуйста.

Ну как я могу отказать? Эльфы — моя слабость. Как оказалось, независимо от пола.

Я усадила девушку на скамейку рядом с Дэном. Тот хотел подвинуться, но я ему запретила, чтобы мне не пришлось начинать работу заново. Девушка и на краю отлично смотрелась: словно райская птичка, на мгновение присевшая на досочку.

Вдохновение посетило меня с новой силой. Работа оживала на глазах, и я вполне могла уже назвать ее если не шедевром, то хотя бы работой мастера. Двое на скамейке о чем-то непринужденно трепались. Это мне нисколько не мешало, как не мешает весной птичий щебет. Правда, через некоторое время фразы, долетавшие с их стороны, начали достигать моего сознания:

— Ты будешь сегодня на званом ужине? — спрашивало дитя.

— Нет. Мне запрещено покидать помещения гарема без разрешения.

— И чье разрешение ты должен получить?

— Госпожи Мериме или Ее Величества.

— Я видела сегодня Ее Величество. Она очень красивая.