Чувствовала макушкой чужое дыхание. Дрожь страха пронзила кожу колкими иглами. Он стоял слишком близко, а я даже не услышала его передвижений, настолько бесшумно он ко мне подобрался. Только теперь, когда со страху распахнула веки, заметила идеально начищенные туфли и выглаженные штанины.

– Если вам удастся уничтожить мой билет, это ничего не изменит: мои старые данные уже вбиты в базу несмотря на то, что та личность больше не существует. Я уточняла этот момент. Данные фиксируются, чтобы в случае смерти вернуть тело родственникам.

– И где же ты узнала такие секретные подробности? – раздался у самого уха шепот, пробирающий до дрожи.

– Я работала в крематории, – ответила честно.

– Допустим, твои данные уже удалили. Что дальше?

Голова кружилась. Волнение, страх, вынужденная близость и древесный аромат с примесью лаванды – все это сбивало с толку, разрушало весь воинственный настрой. Дышать становилось тяжелее, паника подступала, но я все еще контролировала себя, не давала себя сломать, смутить.

– Эти данные защищены от удаления, как и любые файлы, касающиеся военных. Уничтожить их невозможно. Разработка программного обеспечения велась не один год, а тот единственный имсит, являющийся автором программы, давно умер и унес секрет управления вместе с собой. Взломать его коды не удалось до сих пор ни одному имситу или представителю других рас. Программа работает в автоматическом режиме, перенимая данные со всех военных серверов, включая записи с видеокамер, которые расположены здесь, в академии, и на пусковой арене. Я долгое время очищала канализации от баксамов на всех трех уровнях, включая здание Министерства космической обороны, – последнее предложение являлось ответом на незаданный вопрос: “Откуда сведения?”

Замолчав, некоторое время так и стояла в тишине, ожидая реакции, но ее не последовало. Тогда я решилась добить своего неудавшегося хозяина и мужа по совместительству, чувствуя, что двигаюсь в верном направлении:

– Все, что вы можете, – это попытаться уволочь меня отсюда силой, договориться по-хорошему, чтобы я пошла за вами, или выкрасть, но каждое из этих решений ждет один и тот же итог, – подняла я голову и посмотрела мужчине в глаза, в которых скрывалось тихое бешенство. – Нарушение устава ведет за собой рассмотрение дела об исчезновении военным судом. А так как вы тоже военный, то наказание мы получим оба. Я – расстрел за побег, а вы – лишение всех воинских званий, чинов, наград и привилегий. Я ответила на ваш вопрос, товарищ веркомандир?

Удар!

Чужой кулак пролетел в сантиметрах от моей головы, с треском врезаясь в стену, пробивая штукатурку и каменную кладку. Нависнув надо мной, опираясь руками на то, что осталось от стены, имсит Ирадий шумно дышал. Грудь его вздымалась, но веки были закрыты. На лице застыла болезненная гримаса.

К собственной чести, пусть я и испугалась, подпрыгнула на месте, но не зажмурилась, не попыталась сбежать. Стойко перетерпела страх, понимая, что в этих стенах он ничего не сможет мне сделать. Меня защищает устав военной академии. По крайней мере от тех, кто пришел сюда извне и не является новобранцем, курсантом и тому подобное.

Дверь распахнулась рывком, массивный осколок кирпича прокатился по полу. Аускомандир восьмой группы огромными глазами взирал на представшую картину, но, едва по кабинету прокатилось раскатистое: “Вон!” – пулей вылетел обратно в коридор.

– У тебя есть ответ на любое мое действие, на любые слова, не так ли? – явно борясь с собой, произнес имсит.

Смотрела вниз, сосредоточившись на осколках стены, но чужие пальцы ловко исправили эту оплошность. Обхватив мой подбородок, мужчина вынудил меня посмотреть ему в глаза. Мимолетом отметила то, какая горячая у него кожа. Чувствовала жар – настолько близко он стоял.