Моя любимая свекровь - Салли Хэпворс (2019)

– В Австралии существует альтруистическое суррогатное материнство. Когда это предлагает сделать подруга или член семьи. Я спросила Люси, согласится ли она, но она отказалась. – Нетти говорит быстро, почти маниакально. Я замечаю, что у нее дрожат руки. – И незаконно быть суррогатной матерью ради финансовой выгоды. Самый распространенный путь, его и предложила наша врач, достать донорскую яйцеклетку в Индии и оплатить суррогатное материнство в США… Это недешево. Весь комплекс процедур, включая яйцеклетку, оплодотворение, медицинские расходы и гонорар суррогатной матери… все это обойдется более чем в сто тысяч. – Наконец она делает паузу, чтобы перевести дух.

– Сто тысяч долларов? – Я во все глаза смотрю. – Ты можешь себе это позволить?

Нетти выдерживает мой взгляд.

– Я – нет. А ты можешь.

Я ставлю чашку на блюдце. Внезапно я понимаю цель этой встречи и чувствую себя немного глупо, что мне понадобилось так много времени.

– Ты даже не заметишь такую сумму, – продолжает она, уже опровергая мои еще не озвученные аргументы. – И это будет внук!

– А если не сработает? Что, если мы найдем суррогатную мать, ей имплантируют эмбрион, а он не… не приживется? Что тогда?

– Попробуем еще раз.

– Сколько раз, Нетти? По сто тысяч долларов за попытку?

Она пожимает плечами, как будто это мелочь, которую можно уладить позднее:

– Столько, сколько потребуется, наверное.

Как я могла этого не заметить? Я знала, что она отчаянно хочет ребенка, я подозревала, что у нее из-за этого депрессия. Но сегодня я задаюсь вопросом: а вдруг тут нечто больше? Что, если это начало… или середина на пути к безумию.

– Так, значит, вот о чем ты на самом деле просишь, – осторожно говорю я, – о доступе к неограниченному финансированию.

– Это мой последний шанс. Ты нужна мне, мама.

Внезапно я словно бы переношусь в Орчард-хаус, сижу напротив матери и умоляю. Умоляю о ребенке. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох.

– Я подумаю об этом, хорошо?

55

ДИАНА

ПРОШЛОЕ…

Стоя у стола в столовой, я разбираю приданое для новорожденных из последних собранных пожертвований, когда раздается отчетливый шум шагов по паркету. Я замираю. Походка тяжелее, чем у Нетти, шаги не такие точные и осторожные. Как раз в такие моменты я понимаю, насколько я уязвима: пожилая женщина одна в огромном, похожем на пещеру доме. Я опасливо делаю несколько шагов к двойным дверям и замечаю огромную неуклюжую тень.

– Ах это ты! – У меня отлегло от сердца. – Здравствуй, Патрик.

– Извини, если подкрался, – говорит он. – Дверь была не заперта.

Патрик нечасто заглядывает в гости. На самом деле не помню, чтобы он вообще хотя бы раз приезжал без Нетти.

– Мне нужно поговорить с тобой о Нетти, – начинает он.

Он отодвигает ближайший ко мне стул и садится. Я остаюсь стоять.

– А что не так с Нетти? – спрашиваю я.

Патрик поднимает бровь:

– Ты серьезно спрашиваешь, что не так с Нетти?

Когда проходит первое удивление, меня охватывает раздражение. Патрик имеет наглость приходить сюда, говорить со мной в таком тоне, когда все на свете знают, что он изменяет моей дочери.

– Это насчет суррогатного материнства? – Я опрокидываю на стол новый пакет с детской одеждой.

– Насчет чего же еще? – Патрик рассеянно берет крошечную вязаную кофточку. – Я предположил, что Нетти совсем с катушек съехала, потому что она говорит, что ты подумываешь за него заплатить.

Я хмурюсь.

– И ты пришел за нее просить?

– На самом деле я пришел просить об обратном.

Это застает меня врасплох.

– Ты пришел ко мне, потому что тебе не нужны деньги?

Признаюсь, я запуталась. За все эти годы никто из моих детей и их супругов ни разу не просил меня не давать денег.